— Только не жди, Меривел, что я буду веселиться.

— Не буду.

— И еще прошу тебя, пусть Розовая Комната, куда мы с Софией перебрались, станет моим личнымпокоем. Пожалуйста, никогда не приходи туда.

— Конечно, не приду…

— Будем дожидаться лучших времен, — сказала Селия.

Она поднялась, готовясь выйти из комнаты. Ее благородное, честное поведение придало мне смелости, и я спросил, не согласится ли она отужинать сегодня со мной. После минутного колебания она согласилась.

Меня так обрадовало ее согласие, что я тут же спустился на кухню. Веря в способности Кэттлбери, я включил в меню пирог с угрями, голубиные грудки в мадере, с черносливом, жареных куропаток и салат с фенхелем; на десерт — яичный пудинг и печеные яблоки. Что до «юбочницы», то я распорядился отнести ужин к ней в комнату.

Леди Бэтхерст примчалась в Биднолд, как сумасшедшая, — храп и ржание впряженных в карету лошадей слышались еще издалека. Она вошла в дом нарядная, как картинка, с гордо поднятой головой, гнев и похоть так и рвались из нее наружу!

Она потребовала, чтобы меня немедленно вызвали. Ей сказали, что я ужинаю с женой. Оттолкнув слуг, она величавой поступью прошествовала в столовую, где мы с Селией как раз лакомились пирогом. Леди Бэтхерст испепелила нас взглядом. На ней была восхитительная бархатная шляпка с двумя торчащими вверх фазаньими перьями — зрелище поразительное, глаз не оторвать. Я так и уставился на нее.

Ей не надо было мне говорить, насколько я виноват. С приезда Пирса я ни разу ее не навестил и даже не послал записки. Теперь, должно быть, до нее дошли слухи о возвращении моей жены, и она ошибочно предположила, что именно в этом кроется причина моего пренебрежения.

Надо сказать, язык Вайолет Бэтхерст подчас (это обстоятельство я приписываю влиянию Бэтхерста с его охотничьими замашками) восхитительно вульгарен, и я не сомневался: именно на нем она будет изъясняться, если ей дать открыть рот. Желая уберечь Селию от обвинений, которые могли бы ее расстроить, я поднялся из-за стола, поклонился, принес извинения, взял пылающую гневом Вайолет за руку и властно вывел из комнаты.

Позволив ее гневу свободно изливаться, я быстренько препроводил ее в Комнату Уединения, захлопнул за нами дверь, заключил яростно бьющееся в моих руках создание в объятия и стал страстно целовать. Трепещущее, распаленное гневом тело источало особенно сладострастный аромат, за считанные секунды я сорвал с головы Вайолет шляпку с фазаньими перьями, повалил ее на ковер из Чанчжоу, расстегнул штаны и, не в силах больше сдерживать своего нетерпения, вошел в нее, — такого желания я не испытывал со времени канувших в прошлое встреч с Рози Пьерпойнт. Каждый толчок моего тела сопровождался яростными ругательствами Вайолет, что еще больше распаляло нас обоих, и так, перемежая вопли грязными ругательствами, мы достигли краткого мига экстаза и лежали в полузабытьи, тесно прижавшись друг к другу и тяжело дыша.

Наконец мы поднялись. Вайолет больше не гневалась. Я целовал ее плечи, поклявшись памятью моей дорогой матери, что никогда в жизни не прикасался к жене, да и впредь не собираюсь. Завтра вечером приеду к ней и останусь на ночь, пообещал я. Тогда и объясню причину столь долгого отсутствия, ведь она заключается всего лишь в пребывании в Биднолде моего друга Пирса, беседы с которым касались таких серьезных материй, что я забыл даже о наслаждении.

Я надел шляпку с перьями на ее хорошенькую головку. Вайолет запечатлела нежный поцелуй на моем приплюснутом носу и послушно удалилась. Я не покидал комнату до тех пор, пока не услышал шум отъезжающей кареты. Вернувшись в столовую, я увидел, что пирог уже унесли, а его место заняли голубиные грудки. Селия сидела подчеркнуто прямо, молчала и потягивала вино.

— Прошу прощения за непредвиденное вторжение, — сказал я. — И, пожалуйста, окажи честь голубям.

— Спасибо, — поблагодарила Селия. — Твой повар — просто волшебник. Скажи, Меривел, у тебя есть любовницы?

— Естественно, — ответил я. — Разве я не сын своего времени?

— И эта женщина — одна из них?

— Да. Ее имя леди Бэтхерст.

— Ты любишь ее?

— Не слишком ли часто мы употребляем это слово?

— И все же?

— Нет, Селия. Я не люблю ее. А теперь скажи. нравится тебе приготовленный Кэттлбери соус с мадерой?

Он великолепен, был ее ответ. Непредвиденные упражнения с Вайолет пробудили во мне волчий аппетит, и я, позабыв о приличиях, с жадностью набросился на голубиные грудки и быстро с ними расправился. Я утирал рот перед очередной сменой блюд, когда за окном послышалось резвое цоканье копыт. Через некоторое время — перед нами как раз поставили блюдо с куропатками — дверь еще раз распахнулась, и в столовую вбежал Уилл Гейтс.

— Сэр, вам письмо, — возбужденно проговорил он. — Только что доставили из Лондона.

— Хорошо, Уилл. Только к чему такая спешка? Дай сюда письмо.

Слуга вручил мне письмо. Он так же, как и я, не спускал с него глаз. По особой печати на конверте мы оба знали, что доставленное в этот необычный вечер письмо может быть только от короля.

Это письмо сохранилось у меня.

Вот что там написано.