— Я жива, — промолвила Джанет и вновь повторила это несколько раз. — Жива и хочу жить.

Наконец она легонько отстранилась от него и пристально посмотрела ему в лицо. Он тоже молча глядел на нее. От синих кругов под глазами, говоривших об усталости и печали, голубизна ее глаз казалась еще чище и пронзительней.

— Вы тоже страдали, — сказала она, легонько коснувшись пальцем его щеки. — Надеюсь, Питер не мучился. — Говоря это, она отвернула лицо. — Он не выносил боли. Иногда мне казалось, что вам боль нравится.

— Она помогала мне — за неимением иного. — Мазер повернулся и сделал нерешительное движение к стулу в углу. — Не хотите ли выпить чего-нибудь?

— Нет.

— Я ничего не ел, — признался он. — Но это неважно.

Джанет села на край постели.

— Зачем вы здесь, Эрик?

Покачав головой, он слабо улыбнулся.

— А зачем я здесь, в этом номере? — Она спрашивала самою себя. — Родственники все улеглись спать, кроме Джона. Его вызвали к пациенту. Он довез меня до отеля.

— Не задав никаких вопросов?

— В семье Бредли таких вопросов не задают, — ответила Джанет.

— Из гордости?

— Полагаю, из своей особой гордости.

Мазер сел на пол у ее ног и положил руку на постель так, чтобы Джанет могла дотянуться до нее.

— Мне всегда хочется задавать вам вопросы, Джанет, узнавать вас все больше и больше.

Она улыбнулась, и щеки ее чуть порозовели.

— Мне нужна была такая любовь, — тихо сказала она.

— Я боготворю вас, Джанет. Я не достоин вашего чувства, не имею на него права, но я хочу боготворить вас. Я слишком безволен и слаб, чтобы признаться вам в этом сейчас.

— Не надо боготворить меня, Эрик. Я боготворила Питера… и это была плохая замена любви. — Она откинулась назад и провела рукой по постели. — Я не хотела причинять ему боль, поэтому боролась с собой всеми способами, какие только знала. Я просила его не оставлять меня в тот вечер, когда он вернулся из Афин. Но в глубине души знала, что лгу. Я хотела, чтобы он ушел, а вы остались. Если бы вы вернулись, Эрик… — Она посмотрела на Мазера как будто сквозь него, представляя потерянный момент и все, что могло случиться потом. — Ужасней всего было то, что я до сих пор не уверена, что он не знал этого.

— Теперь понятно, почему он так быстро согласился уйти в тот вечер, черт бы его побрал! — вскричал Мазер, представив то, что она мысленно вообразила, и разрывая путы вины, которыми сам связал себя.

— Эрик, Эрик! — Она пыталась дотянуться до него, но он отпрянул от ее протянутой руки.

— Он не смеялся вам в лицо?

— Он был слишком добр, чтобы сделать это, слишком культурен.

— Но он хотел, не так ли? Ему нечего было бояться своего друга Эрика, калеку Эрика!

Ее неожиданный гнев был так же силен, как и его. Она наотмашь ударила Мазера по лицу. Казалось, звук пощечины так и остался висеть в воздухе.

— Я никогда никому не позволяла говорить о вас такое в моем присутствии и не позволю этого и вам тоже.

Мазер почувствовал, как уходит гнев, и он опять ищет оправдания там, где его не может быть. Твоя вина всегда остается с тобой, и ничто не определит ее цену.

— О, Джанет, дорогая моя. Если бы вера могла сделать человека цельной личностью. — Он положил голову на кровать. Джанет легонько гладила его по волосам. Ее прохладные пальцы касались его лба и щеки; от пальцев Джанет слабо пахло духами.

— Никто из нас никогда не был цельной личностью, Эрик. Только в любви мы достигаем этого, по для единого целого всегда нужны две половинки.

— Мне кажется, прежде я никогда не любил, — признался Мазер.

— Вы этого боитесь?

— Нет. Только не сейчас.

— Значит, страха больше не будет?

— Этого никто не знает, — тихо промолвил он. — Как бы мне хотелось, чтобы вы никогда этого не испытали.

— Такого со мной не будет. Я из тех, кто ничего не начинает сначала. Видимо, фотография научала меня тому, что слово «сейчас» включает в себя и наше прошлое, которое способно ответить на все вопросы. — Джанет приложила палец к его виску. Ему казалось, что он слышит биение своего пульса, ток собственной крови.

Они какое-то время молчали. Потом она спросила:

— Вы возвращаетесь завтра?

— Да.

— Можем мы вернуться вместе?

— Нет. Думаю, нет. Я должен улететь один и первым же рейсом.

— Вы навестите меня, или мне лучше прийти к вам?

— Я сам приду… как только смогу.

— Эрик?

Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Вы хотите… не так ли?

— Всей своей душой.

Джанет улыбнулась.

— А теперь не двигайтесь, пока я не уйду. — Наклонившись, подняв его лицо за подбородок, она коснулась его губ долгим нежным поцелуем.