Его понесло:

— Эта машина постоянно попадает в аварии. Что уж там происходит, я не знаю, но только в самый опасный момент владельцы почему-то не пристегнуты. Хорошо, если получат легкие повреждения, а то бывают и тяжелые увечья! — Хьюберт умело сочетал паузу, низкий тембр голоса, как мог, сдерживал усмешку.

— Ты шутишь? — спросил Николас, однако Хьюберту бросилась в глаза его бледность. Кажется, рыба заглотала наживку. Надо же быть таким доверчивым остолопом! Такого только могила исправит.

Николас ждал ответа, но все его естество говорило о том, что он уже верит, и безоговорочно. Так был устроен его характер, что Ник был склонен верить даже в сверхъестественное, несмотря на то что никогда не становился свидетелем невероятных событий. С позиций пессимиста кто-то мог назвать это детскостью, для кого-то другого это была способность человека по-иному смотреть на окружающий мир — без строгих рамок. Но для Хьюберта Ник был совершенным дураком.

— Разве я сейчас похож на человека, который шутит? — повторил он уже тысячи раз произнесенную другими людьми, но в подобных же ситуациях фразу.

Пока Николас хлопал глазами, Хьюберт успел придумать еще несколько леденящих душу «подробностей»:

— Два раза эту «Импалу» находили подброшенной под ворота салона. В салоне были все необходимые документы, а потом оказывалось, что хозяин в данный момент лежит в больнице и сам доставить сюда машину никак не мог. Представляешь? Правда, мистер Тревис заботится о прибыли, странности его не интересуют. Но самое любопытное, и я об этом уже говорил, что у машины после аварии одни и те же повреждения…

Хьюберт и дальше готов был нести полнейшую чушь. Его не волновало, что чем больше подробностей, тем легче может вскрыться обман. Ведь если Николасу придет в голову все-таки расспросить кого-нибудь, он сразу поймет, что стал жертвой розыгрыша. Но, даже заранее представляя такой исход выдумки, Хьюберт испытывал несказанное удовольствие. Классная получилась история!

Он решил довершить все сказанное выше емким суждением:

— Мне кажется, этот автомобиль проклятый.

Если Хьюберт до сих пор мягко касался пальцами кузова, то теперь вдруг отдернул руку, словно ужаснулся чему-то, а вскоре смеялся в душе над тем, как отреагировал на это действо Николас — тоже отдернул руку и с неподдельным испугом уставился на «Импалу».

— И что же теперь с ней делать? — спросил Николас.

— Что делать… Выставлять на продажу. Примерно за три тысячи уйдет с ходу. Между прочим, мистер Тревис вполне мог бы продать ее и дороже, все-таки уже раритетный автомобиль. Но чем скорее он избавится от нее, тем лучше.

Хьюберт, затеявший эту шутку, и знать не мог, что творится сейчас в душе Николаса, с какой бурей чувств приходится справляться его сознанию. Хьюберту казалось, что со стороны его поступок выглядит так: бывшие одноклассники, а теперь коллеги просто дурачатся и на самом деле не принимают сказанное всерьез (нет, ну в самом деле, можно ли поверить во всю эту галиматью?!).

А Николас на миг позабыл обо всем, и только образ автомобиля, который ему успел неожиданно полюбиться, вызвал в душе чувство сродни панике — казалось, от этой машины исходит яркая, ослепительная опасность. И Николас подумал вдруг, что это не случайно. Ведь до сих пор он относился к любым созданным человеком машинам (не обязательно на колесах) очень спокойно, никогда не испытывал по отношению к ним тех эмоций, которые должны быть обращены к живым существам, но никак не к железкам. «Если ты начинаешь приходить в восторг не от людей, а от жестянок, то, значит, сам того не ведая, создал себе идола. А это хуже чем плюнуть в лицо самому Господу!» — так его когда-то давно учил дядя Майк — мистер Джефферс, мастер на все руки, первым приобщивший соседского мальчишку Никки к физическому труду.

И вот теперь, после того как он испытал восторг перед «Импалой», его ждало жестокое разочарование. Майк Джефферс был совершенно прав — нельзя становиться рабом бездушных созданий.

— Ну ладно, пойду оформлять документы, — сказал Хьюберт и покинул мастерскую, оставив Николаса одного.

Две тени метнулись от двери, когда Хьюберт вышел на улицу. Это были Рой и Луи, оба тупицы и бездарности, вдобавок ко всему бездельники. Они не успели спрятаться. Хьюберт окликнул их и жестом велел подойти.

— Что вы тут делаете? Ваше место где? На складе. Вот и валите туда, пока я не доложил мистеру Тревису.

— У нас сейчас работы нет. Мы покурить вышли, — ответил Рой.

— И мистер Тревис об этом знает, — добавил Луи.

В глазах его Хьюберт увидел вызов.

Оба типа, несмотря на свою тупость, вполне годились на роль стукачей, которые, как известно, водятся едва ли не в каждой фирме. И сейчас ответ Луи только укрепил подозрения. Скорее всего, эти скоты стояли у ворот гаража и подслушивали.