– Да.

– Черт побери, я столько лет пытаюсь к ней прорваться! Как вам это удалось?

– У меня есть лицензия, выданная в штате Невада, она всегда неплохо действует на стражей закона.

– Ну как Альберта? – возбужденно спросил Ронда. – Сказала что-нибудь интересное? О чем вы говорили?

– Об О'Гормане.

– Да вы что? Как раз это мне... – Не ликуйте. Она весьма своеобразно отзывалась о нем.

– То есть?

– У нее идея, что шум вокруг О'Гормана ее и погубил: она-де увлеклась вместе со всеми расследованием, стала невнимательна в работе и допустила в конце концов ту самую ошибку, которая стоила ей свободы. По ее словам, О'Горман исчез, чтобы отомстить ей за высокомерие или за то, что его уволил в свое время Джордж.

– Альберта во всем винит О'Гормана?

– Да.

– Но это безумие, – сказал Ронда. – Помимо прочего это означает, что О'Горман знал о ее проказах за месяц до того, как к ней пришли ревизоры, и рассчитал, какой эффект произведет на нее шум от его исчезновения. Она понимает, что это невозможно?

– Альберта думает не о возможностях, а о собственной судьбе, и, как я сказал, весьма своеобразно. Она отказывается верить, что О'Горман мертв, потому что, по ее словам, если его убили, ей некого винить в своем несчастье. Она должна верить в то, что О'Горман исчез, чтобы отомстить. Без О'Гормана ей придется предъявить счет себе, а к этому она пока не готова, да и не будет готова никогда.

– Значит, она спятила?

– Похоже на то.

– Почему?

– Пять лет в камере меня бы доконали, – сказал Куинн. – Ей, видимо, тоже хватило.

Он вспомнил зал свиданий в Теколото и почувствовал презрение и неприязнь, но не к Альберте Хейвуд, а к обществу, которое отторгает часть себя самого и удивляется потом, что с ним неладно.

Ронда ходил взад и вперед по комнате, будто в камере находился он.

– Этого я напечатать не могу. Слишком многим не понравится.

– Вот именно.

– Джордж Хейвуд в курсе?

– Наверняка. Он у нее бывает каждый месяц.

– Кто вам сказал?

– Разные люди, включая саму Альберту. Ей посещения Джорджа в тягость, да и ему нелегко, но он продолжает ездить.

– Значит, он притворялся, что порвал с ней, чтобы сбить с толку мать?

– Не исключено, что кого-нибудь еще.

– Джордж странный человек, – сказал Ронда, хмурясь и глядя в потолок. – Я его не понимаю. То он такой скрытный, что не скажет, какое сегодня число, а то вдруг хватает меня за пуговицу и рассказывает полчаса, как поедет на Гавайи. Зачем?

– Чтобы вы напечатали это в газете. Так я думаю.

– Но он никогда не давал нам материала для светской хроники, поднимал крик, если его имя упоминалось в списке гостей на званом обеде. Откуда этот поворот на сто восемьдесят градусов?

– Ему очень хочется, чтобы все знали о его поездке на Гавайи.

– "Наш плейбой" и все такое? Нет. Это не похоже на Джорджа.

– Многое из того, что Джордж сейчас делает, на него не похоже, – сказал Куинн. – Зачем-то ему это надо. Ну, мне пора. Я и так вас задержал.

Ронда открыл очередную жестянку пива.

– Куда спешить? Я повздорил с женой и отсиживаюсь, пока она не остынет. Составьте мне компанию. Как насчет пива?

– Так же, спасибо.

– Между прочим, вы после приезда видели Марту О'Горман?

– А в чем дело?

– Да так. Жена звонила ей в больницу днем, чтобы пригласить на ужин в воскресенье, и ей сказали, что Марта больна, а когда жена поехала к ней домой, чтобы помочь, ни Марты, ни детей, ни машины не было. Я думал, вы знаете, где она.

– Вы чересчур высокого мнения о моей проницательности. Пока, Ронда.

– Стойте! – Ронда вдумчиво глядел на пиво. – У меня предчувствие. Насчет вас, Куинн. И оно говорит мне, что вы кое о чем узнали. И скорее всего, о чем-то важном. Нехорошо скрывать это от меня после всего, что я для вас сделал. Я ведь ваш лучший друг. Я дал вам полное досье О'Гормана.

– Да, мы с вами друзья не разлить водой, – сказал Куинн. – И вот вам мой дружеский совет: ложитесь спать. А что касается предчувствия, то выпейте аспирин, может, пройдет.

– Вы так думаете?

– Иногда я ошибаюсь.

– Сейчас вы точно ошибаетесь. Думаете провести старого газетного волка? У меня интуиция!

Поднявшись, чтобы проводить Куинна, Ронда наткнулся на угол стола, и Куинн подумал, что сила его интуиции находится в прямой зависимости от количества выпитого.

Он был рад снова выйти на воздух. Дул свежий ветер, и пустынный днем город наполнился после захода солнца. Все магазины были открыты, перед кинотеатрами выстроились очереди. Машины, набитые подростками, колесили по улицам, оглушая прохожих гудками, визгом шин и криками радио.