— Я просто хочу выбраться отсюда, — признался Джош.

Ему хотелось сказать, что он пришел сюда не для того, чтобы его учили добру. «Я либо уйду отсюда, либо умру, либо сделаю еще что-нибудь ужасное. У меня нет выбора. А вы этого не понимаете», — размышлял он про себя.

— Ты не можешь выбраться отсюда. — В улыбке брата Майка сквозило самодовольство. Вот она, бесконечная, великодушная любовь во всей красе.

— Рой… — начал Джош и вдруг вспомнил, что не должен упоминать это имя.

«К черту», — подумал он, расстроившись от своей ошибки и почувствовав, как его охватывает отчаяние.

— Рой сказал, — продолжил он увереннее, — что меня не должны были помещать в эту тюрьму, потому что во время процесса и следствия, возможно, были допущены грубые ошибки. Рой пообещал, что поможет добиться моего перевода. Если вы дадите ему доступ к моему досье и к расшифровкам допросов, он посмотрит их и выяснит, как в дальнейшем использовать эту информацию.

Джошу все труднее было излагать просьбу. Слова он силой вытаскивал из себя, будто бросал в воду тяжелые камни. Улыбка мгновенно исчезла с лица брата Майка.

— Так это все Рой, — произнес он разочарованно. — а он не говорил тебе, что когда-то работал у меня? Был кем-то вроде делопроизводителя. Всегда проявлял особый интерес к чужим уголовным делам. — Брат Майк рассердился не на шутку, и Джош уже сожалел, что начал разговор. — Думаю, тебе нужно смириться с тем фактом, что ты оказался здесь. Это просто смешно — обращаться за консультацией к другим заключенным, чтобы выбраться из тюрьмы. Я встречал людей, которые потратили всю свою жизнь на поиски подобной информации. Это полностью перечеркивает все, о чем мы только что с тобой говорили, все те нравственные уроки, которые мы извлекаем, осознав последствия наших поступков.

«Я знаю, — повторял про себя Джош. — Я знаю. Простите. Это была не моя идея».

— Думаю, тюрьма — твой персональный монастырь, — продолжал брат Майк. — Твоя свободная воля здесь ограничена и потому бесценна. Здесь ты можешь получить множество нравственных уроков. Главное, как ты ими потом распорядишься.

— Вы не понимаете, — прошептал Джош. — Мне придется сидеть здесь двадцать пять лет. И я не уверен, что смогу выдержать.

Брат Майк пожал плечами. Его гнев улегся, а время занятия подошло к концу.

— Поверь старому человеку, когда ты выйдешь на свободу, у тебя останется еще достаточно времени для жизни. Плотин говорил, что душа живет, когда переходит от одного переживания к другому. Ты должен благодарить судьбу за этот опыт. Если очень захотеть, то даже из него можно извлечь пользу.

В комнате повисла тишина. Джошу хотелось закричать от разочарования и наброситься на старика. Но вместо этого он продолжал стоять на своем с неожиданным даже для него самого упорством.

— Рой сказал, если я попрошу вас дать мне копию моего досье, вы не имеете права отказать. Так вот, мне нужны эти бумаги.

Брат Майк смерил его пристальным взглядом, затем встал и подошел к стоящим у стены шкафам с документами. Он открыл длинный скрипучий металлический ящик и стал перебирать бумаги.

— Мой каталог грехов. — Брат Майк вздохнул. — Все документы помечены особым, только мне известным кодом, ведь я хорошо знаю, насколько серьезную информацию они содержат. — Он извлек из папки толстый конверт из манильской бумаги и положил его на кофейный столик перед Джошем: — Здесь все, что тебе нужно, Джош. Все, кроме заметок, которые я делал во время занятий и которые ты не имеешь права читать. Еще в конверте копии твоих рисунков. Будь аккуратен с ними.

Джош кивнул и неловко встал. От долгого неподвижного сидения у него затекли ноги.

— Когда-нибудь я напишу книгу, — тихо произнес брат Майк. — Книгу, которая разгромит в пух и прах нашу исправительную систему. Книгу, после которой меня, возможно, выкинут из Американской ассоциации психологов или даже отлучат от церкви. Когда-нибудь через много лет я расскажу тебе о ней.

Он словно просил: «Подожди, у нас много времени».

Джош попрощался и закрыл дверь. Он прошел через образовательный центр в главный зал, а оттуда по туннелю в лазарет Дитмарша. Все это время его не покидало странное чувство свободы и уединения. Офицеры открывали перед ним каждую дверь, будто он важная персона. Вес блоки были заперты, только двери в лазарет оставались открытыми, и пустая тюрьма создавала иллюзию защищенности. Добравшись наконец до своей камеры, он первым делом открыл конверт и просмотрел хранящиеся в нем бумаги. Затем взял свои рисунки и спрягал их, как его научил Кроули.

В канун Нового года мы продолжали держать заключенных взаперти, и нам предстояло провести еще один праздник в этой бетонной пещере. Смотритель решил изменить сценарий новогоднего ужина. Обычно угощения раздавались в коридорах блоков, но теперь было решено доставлять пончики и горячий шоколад в каждую камеру отдельно. Смотритель Полок велел мне препроводить Билли Фентона на кухню, чтобы он помог с приготовлением ужина. Фентону каждый год поручали эту ответственную работу. Ему позволялось выйти из камеры и почти свободно разгуливать по тюрьме. Такой чести удостаивались немногие заключенные, завоевавшие хорошую репутацию и пользующиеся большим авторитетом.