В один из таких дней Фиолетов возвращался с ночной смены. Низкое утреннее солнце окрасило в розовый цвет верхушки буровых вышек. Обычно домой он не спешил, часто задерживался на часок-другой, чтобы встретиться с рабочими дневной смены, но сегодня почему-то заторопился и пошагал, тихонько напевая веселую поселку.

Еще издали, подходя к своей казарме, он увидел сестренку, которая вприпрыжку бежала ему навстречу.

— А тебя тетя искала! — выпалила она на ходу.

— Какая тетя?.. Мам, кто ко мне приходил? — спросил он, войдя в комнату.

— Да эта ж… с которой ты в город ездил.

— Ольга?

У него защемило сердце от радости, что она наконец-то приехала, и досады, что он разминулся с ней.

— Что-нибудь передавала?

— Записку оставила.

Он схватил сложенный наподобие аптечного порошка листок бумаги, развернул и прочел:

«Ванечка! Если хочешь меня видеть, то приходи в воскресенье к мусульманскому кладбищу. Утром часов в десять. Я буду ждать тебя у входа. Леля».

Ошалелыми от радости глазами он посмотрел на мать.

— Мам, какой сегодня день недели?

Мать покачала головой:

— Да что с тобой, сынок? Пятница с утра была.

Пятница… До воскресенья надо было ждать двое невероятно долгих суток.

Магометанское кладбище было огорожено невысокой каменной стеной. За ней тут и там торчали каменные надгробные плиты, воткнутые в твердую землю. На плитах арабской вязью было высечено имя того, кто лежал под этой плитой.

Фиолетов пришел за полчаса до назначенного срока, так ему не терпелось поскорее увидеть Ольгу.

Но и она появилась тоже раньше десяти. Он заметил ее издали, в легоньком платьишке и платочке, стянутом у подбородка узлом, и, улыбаясь, не сдерживая своей радости, побежал ей навстречу. Она тоже ускорила шаг, заулыбалась и не успела оглянуться, как он крепко обнял ее и прижался лицом к ее лицу.

— Я так соскучился по тебе… А ты?

— И я, Ванечка… Что уж тут скрывать.

— Ты насовсем приехала в Баку?

Она согласно кивнула.

Его подмывало узнать про Ивана, но он не хотел портить себе настроение, нарушать очарование минуты и ничего не спросил; она первая завела разговор об этом.

— Чего ж про Ивана не спросишь? Небось интересно знать.

— Скорей боязно.

— А чего бояться? — Она вздохнула, но без боли. — Не получилась у меня с ним жизнь.

— Он проехал?

— А куда ему деться?.. К Бенкендорфу на завод пошел… Ну а ты как? Все время тут?

Он рассказал ей про последнюю забастовку, про Грозный, про тюрьму и голодовку.

— А чем сейчас занимаешься?

— Да все тем же. Вот на новую стачку собираемся народ подымать.

— Ох и достукаешься ты… Опять посадят.

— Не посадят. — Он весело хмыкнул. — Теперь, Леля, я стреляный воробей, голыми руками не возьмешь.

— Неугомонный ты, Ванечка, — сказала Ольга, и по интонации ее голоса он почувствовал, что она одобряет это.

Ночная работа имела для Фиолетова то преимущество, что он мог в любой день поехать в город и побывать в Бакинском комитете. Сегодня он застал там братьев Шендриковых и яростно дискутирующего с ними Джапаридзе. Спор заканчивался, Шендриковы поспешно ушли, но экспансивный, легковозбудимый Алеша никак не мог остыть после этого разговора.

— Эти продажные шкуры получили от господина Джунковского тридцать тысяч рублей. Как вам это нравится, Ванечка? — Джапаридзе взмахнул руками. — Чиновник особых поручений при кавказском генерал-губернаторе дает деньги — и немалые! — партийцам, членам РСДРП!

— Да какие они партийцы! — Фиолетов поморщился. — Соглашатели они, а не партийцы.

— И на эти деньги шайка Шендриковых строит завод, на котором будут мирно уживаться труд и капитал. Типичная зубатовщина на шендриковский манер!.. Нет, за такое надо сразу же отдавать под строжайший партийный суд… — Джапаридзе немного успокоился. — Что нового на промыслах, Ванечка?

— Пока ничего особенного.

— А у нас есть новость, и притом приятная. ЦК направляет к нам товарища Макара — Виктора Павловича Ногина…

Через несколько дней, придя в Бакинский комитет, фиолетов увидел молодого, немного сурового на первый взгляд человека в очках, с пышной шевелюрой, усами.

Джапаридзе познакомил их:

— Товарищ Макар будет работать партийным организатором в Балаханах, а числится он конторщиком на «Электрической силе». Со Старковым все договорено. Вам же, Ванечка, поручается охранять товарища Макара и беречь его пуще глаза.