— Дверь! Дверь!

Отта! — дверь задняя открылась.

Пытаюсь ползти через него, он тоже как-то ракообразно пятится, в общем, по лестнице скатываемся клубком и прижимаемся за колесом. Верчу головой, звякая краем каски по обшивке, страшное желание бежать галопом отсюда, но ясно — что глупо. Отсюда пальба кажется вдвое — втрое меньшей. Совсем рядом — грубый короткий стук Калашникова — о, а у передней двери еще кто-то живой — спина круглая — значит Ильяс.

Он поворачивается к нам, что-то орет, машет рукой — понимаю, что командует отходить в подъезд.

— Тащи сюда этого мужика, что в проходе! — кричу Тимуру.

— Почему я? — огрызается он.

— У меня автомат, прикрою отсюда, давай быстро!

— Как тащить?

— Нежно! За шиворот! Давай! Давай! Ползком, зад не задирай!

— Пшел ты!

Его каблуки мелькают перед моей физиономией — пополз парень в салон.

Совсем рядом вспарывается наст, черт, близко как… Стрелять в ответ? Не вижу куда. Высовываться из-за автобуса — страшно не хочется. Плюхаюсь на брюхо — все равно ничего не видно. Автобус перекосило — колеса с той стороны пробило пулями, сдулись.

Слева что-то ярко вспыхивает — буханка горит ярко-оранжевым пламенем. О, нас еще и осветило дополнительно. От буханки к тому же "нашему" крайнему подъезду, отстреливаясь, бегут двое. Трескотня по нам ослабевает, теперь лупят по бегущим, дальний от нас падает, пытается встать, второй, огрызаясь короткими очередями, тащит его к подъезду. У горящей буханки рвется граната — вовремя Ремер ноги унес. Черт, да они сейчас за нас возьмутся!

Не удержавшись, высовываюсь из-за автобуса и леплю неряшливыми короткими очередями "вообще". Хочется обстрелять все пространство передо мной. Ну, не вижу я ни целей, ни даже вспышек, зато меня видят — пули начинают опять хлопать в обшивку автобуса. Уматываюсь обратно. Сердце колотится так, что еще немного — вырвется из груди, порвав одежки, и запрыгает по-заячьи прочь отсюда.

Из фильмов помню, что укрывшихся за машиной отстреливают снизу, в просвет между асфальтом и днищем машины — но нам сильно везет — тут видно какой-то трубопровод меняли — перерыто все — и нас отвалы земли прикрывают пока.

Парочка добралась до подъезда, втянулась за дверь.

Ну а нам как?

Поворачиваюсь к Ильясу — спросить, а его нету. Слинял, пока я тут выеживался. Зато появляется из дверей пыхтящий — это даже на фоне стрельбы слышно — Тимур, волочит за собой тело. В четыре руки выдергиваем мужика — дышит, но без сознания, пристанывает только тихонько. Куда ранен — не пойму, голова вроде цела, ощупываю руками — кровь на спине, но немного.

— Дальше как? — орет мне в ухо паренек.

Хороший вопрос. Только я ответа не знаю.

Парень тычет пальцем в сторону.

Справа из темноты идут люди. Много.

Я было дергаюсь, потом резко успокаиваюсь — и тут же еще сильнее дергаюсь. Время сейчас идет странно — то прыгает, словно скачками, то растягивается. Или мысли быстрее становятся — но я сначала успокаиваюсь, что это безоружная публика, а потом до меня доходит, что это — зомби. И их много. Правда, замечаю, что они идут целеустремленно — на хорошо разгоревшуюся буханку. Ну да, их же огонь привлекает.

Но дальше их становится гуще — да будь оно все неладно — надо бежать сейчас…

Под огнем?

Не добежим, с подсветкой такой мы как на витрине.

Сидеть здесь?

Обратно в автобус залезть и затихариться?

Черт, черт, черт…

Все никуда не годится!

Плохо, совсем плохо и еще хуже!

Неожиданно из верхнего лестничного оконца нашего заветного подъезда начинает стучать одиночными какой-то стрелок. Наши невидимые противники сперва отвечают ему весьма бойко, так что вокруг этого оконца метра на три сыпь попаданий, потом что-то их огонь стихает, и начинается пальба не пойми куда.

Ну, это точно наш шанс.

Тимур схватывает на лету идею — мужик тяжело обвисает у него на спине, и смешно перебирая ногами — от тяжести походка у спешащего парня получается комичной — смесь японской гейши и черта из "Вечеров на хуторе близ Диканьки", когда на горемыке кузнец Вакула катался — парень дергает к подъезду. Я от автобуса ловко попадаю двум пересекающим курс Тимура зомби в головы, мимолетно восхищаюсь своей крутостью, тут же мажу дважды в третьего — тощую бабку и, наконец, свалив ее, галопом бегу вдогонку.

Я не знаю — то ли безмерное везенье, то ли прикрывающий наш отход стрелок сверху — но мы добежали без потерь. Успеваю возопить: "Не стреляй, свои!", дергаю дверь, вваливаюсь в тамбур, следом за носильщиком — при отсветах горящей уже в полный мах буханки вижу полулежащего на лестничной площадке раненого. В нас он не целится. Лежит расслабленно, автомат — рядом.

Затаскиваем и своего стонущего туда же.

Тут же в двери появляется еще несколько светлых точек, что-то с взвизгом чертит полоску на стенке. Нет, нам тут не отсидеться.