— Чем такой интерес, лучше уж никакого.

— Не скажи. Я тут как-то слушал радио, и…

Я слушала его и думала о том, насколько они все-таки похожи с Лукой. Тот тоже всегда что-то слышал по радио или видел по телевизору, или где-то читал, или ему кто-то что-то рассказывал. Все интересные или необычные факты Лука складировал в тайниках своей памяти, чтобы извлечь их оттуда в подходящий момент. Меня это всегда умиляло.

При очередной вспышке молнии, осветившей кафе, лицо Марка показалось мне мертвенно-бледным. В висках у меня начинала пульсировать боль — верный признак приступа мигрени. Как будто почувствовав это, Марк наклонился ко мне и нежно провел кончиками пальцев по моему лицу. Я закрыла глаза и прильнула щекой к его руке.

Он что-то прошептал. Я не расслышала слов, но переспросить не успела. Накачанный хозяин кафе принес на наш стол две чашки с чаем.

— Как поживаешь, детка? — обратился он ко мне. За последние несколько недель я успела подружиться с этим мускулистым, покрытым татуировками человеком. Он понимал, что я переживаю тяжелые времена, хотя не знал никаких подробностей и был слишком тактичен, чтобы меня расспрашивать. Бросив на Марка косой взгляд, он многозначительно посмотрел на меня, будто спрашивая, не этот ли человек является источником моих проблем.

— Это Марк, мой деверь, — сказала я.

— Очень приятно, — ответил хозяин кафе, вытирая правую руку о фартук и протягивая ее Марку.

— Марк — управляющий рестораном «Маринелла» в Портистоне, — решила добавить я.

— В самом деле? Я знаю это место. На набережной? Уверен, это настоящая золотая жила.

— Дела действительно идут неплохо, — ответил Марк.

— Ладно, ребята, пейте свой чай. Я к вам еще подойду попозже.

Он отошел, и мы снова остались вдвоем. Мы сидели, взявшись за руки. На улице продолжал лить дождь. Струи стекали по оконному стеклу, которое настолько запотело, что было трудно различить лица прохожих. Опустив головы и засунув руки в карманы, они торопливо пробегали мимо в поисках укрытия. Я облизала сахар с губ, все еще припухших после наших утренних занятий любовью. Мне стало интересно, заметно ли это со стороны и понял ли хозяин кафе, что на самом деле происходит между мной и человеком, которого я представила как своего деверя.

Я заметила, что Марк бросил быстрый взгляд на часы, висевшие на стене за моей спиной. Скоро ему нужно будет уходить, чтобы успеть сделать те дела, которые он использовал в качестве прикрытия для встречи со мной сегодня утром. Я попыталась сделать вид, что ничего не заметила, но одиночество уже начало отвоевывать позиции, с которых временно отступило. Чай, в котором было слишком много молока, остыл, я нервно вздрагивала от каждого раската грома.

— Господи, как я устала, — прошептала я. Больше всего на свете мне хотелось сейчас оказаться в своей постели и погрузиться в благословенный сон. Я с удовольствием подумала о том, что у меня в квартире много выпивки. Для начала я выпью стаканчик вина, а потом джин с лимонадом, чтобы хорошо спалось. Интересно, неужели я всегда так проводила воскресенья? Конечно же, нет.

При жизни Луки воскресенья были чудесными. Это были самые лучшие дни. Ленивые дни, когда мы валялись в постели и пили кофе с тостами и шоколадом, затем неторопливо бродили по рынку, гуляли в парке, дремали перед телевизором, держась за руки. Иногда мы представляли себе, какой бы стала наша жизнь, если бы у нас были дети. Конечно, мы любили бы их, играли с ними и читали им умные книжки, но в целом, скорее всего, оказались бы не самыми лучшими родителями. Мы были слишком безалаберными, слишком эгоистичными. В глубине души я понимала, что наши воскресенья так прекрасны именно потому, что мы проводим их вдвоем, только он и я. Единственное, что омрачало их, — это понедельник, который неумолимо маячил на горизонте. Тем не менее вечером в воскресенье мы всегда пили вино, чтобы отметить конец выходных и наступление новой недели. Лука считал, что глупо страдать от похмелья по выходным, если для этого есть будни.

Лука работал в ресторане в Ковент-Гардене. Ему нравилась суета и шум, постоянный наплыв посетителей и болтовня с клиентами. Это было совсем не то, что работать в единственном ресторане маленького приморского городка, где знаешь всех жителей по именам и находишься в курсе всех событий местной общины. Лука получал удовольствие от анонимности большого города, от бесконечного разнообразия вкусов, языков и манер. Он хорошо ладил с хозяином и мечтал открыть свое собственное заведение. Не ресторан, а высококлассное кафе, где в обед подавали бы вкусные сэндвичи, супы и салаты, а вечером — легкие ужины. Он хотел, чтобы его постоянными клиентами были рабочие люди, а не местные пьяницы. Неподалеку от нашего дома, в Бау, продавали закусочную, и Лука собирался ее купить. Приближались Олимпийские игры, и он считал, что для его кафе это будет идеальное место. Он собирался назвать кафе «У Оливии».

— Лив?

— Прости, я задумалась. Что?

— Боюсь, что мне пора идти.

— Да, конечно. Я понимаю.

Я встала и взяла свое пальто со спинки стула. Помогая мне одеться, Марк поцеловал мои волосы.

— Мне так паршиво, — сказал он.

— Я знаю.

— Я обязательно что-нибудь придумаю, — пообещал он. — Мы должны куда-нибудь уехать на выходные, в какое-нибудь приятное место, подальше отсюда. Туда, где не надо будет постоянно оглядываться через плечо или смотреть на часы.

— Это было бы здорово.

Мы вышли из кафе под дождь. В дверях я обернулась и увидела, что хозяин внимательно наблюдает за нами, потирая подбородок. Интересно, что он подумал, когда мы с Марком, оказавшись на улице, немного постояли, держась за руки, а потом расплели пальцы и разошлись в разные стороны.

После апреля наступил май. Прекрасный, солнечный май, когда все деревья одновременно одеваются в свои пышные зеленые наряды, а сладкий, медовый запах цветущих живых изгородей пьянит сильнее вина. Розовые лепестки усеяли тротуары вокруг университета, и студенты начали сбрасывать с себя верхнюю одежду. Щеголяя оголенными животами, они весело щебетали — невинные и оптимистичные, как птенцы, впервые выглянувшие из гнезда под навесом крыши. Служащие теперь предпочитали съедать свои бутерброды в городских садах. Здесь на газонах загорали молодые люди. Они нежились на солнышке, болтали по мобильным и тискали друг друга, ничуть не стесняясь окружающих.