— И можно не сомневаться, что все останется на словах, — продолжил комментировать Марк Карлович. — Взять хотя бы нашего завкафедрой и научного руководителя всея токсикологии. Разве такого мастодонта отправишь на пенсию или уберешь с заведования и руководства вообще? Да скорее зубы об него обломаешь!

— Почему? — полюбопытствовал Данилов.

— Потому что это мафия! — ответил Марк Карлович и ушел, потеряв интерес к директорскому интервью.

Георгий Калистратович тем временем перешел к статистике:

— Цифры говорят сами за себя! У нас девятьсот коек и около трех тысяч сотрудников. Представляете? В среднем на каждого пациента приходится три сотрудника!

— При таком соотношении смертность должна стремиться к нулю, — сказал корреспондент.

— Увы, это не так, — сразу же погрустнел директор. — Надо учитывать нашу специфику. У нас не санаторий, а главное скоропомощное медицинское учреждение страны! К нам в основном поступают в тяжелом состоянии. И тем не менее наш показатель летальности равен четырем целым двум десятым! Это ниже, чем в среднем по Москве.

— Поясните, пожалуйста, Георгий Калистратович, что означает этот показатель, — попросил корреспондент.

— Он означает, что из тысячи наших пациентов девятьсот пятьдесят восемь выписываются домой, а сорок два умирают.

— А сколько человек проходит через ваш институт за год?

— Порядка пятидесяти тысяч. Согласитесь, это серьезная цифра.

— Очень серьезная… Я знаю, что вы лечите не только москвичей…

— Мы лечим всех россиян. И не россиян тоже лечим. У нас вы можете встретить самых разных пациентов – от иностранных дипломатов до бомжей. И всем оказывается высококвалифицированная медицинская помощь в полном объеме! Вы, наверное, заметили плакаты, которые висят у нас?

— Да, заметил. Насколько помню, на одном из них было написано «Человечная медицина».

— Именно так – «Человечная медицина». Это наш девиз, наше кредо. Медицина может быть только человечной или это уже…

— Владимир Александрович, там «скорая»! — крикнула из коридора Маша.

— Извините, но мне пора, — сказал директорскому изображению Данилов, выключая телевизор.

В смотровой на каталке постанывал и трясся мужчина лет пятидесяти с капельницей, подключенной к катетеру возле левой ключицы.

— Передозировка героином, — доложил врач скорой помощи.

— Да ну? — удивился Данилов, заглядывая в сопроводительный лист. — В пятьдесят три года-то?

Столь «старых» наркоманов он еще не видел.

— Сами удивлялись, но жена сказала, что он начал колоться два года назад. Кто-то из приятелей по дури предложил попробовать. Вот и попробовал. Был сонный, но из контакта не выходил. Мы его совсем разбудили, промыли желудок, поставили «подключичку» (подключичный катетер. — Прим. автора), прокапали, полечили и привезли.

— А зачем желудок сразу стали промывать?

— Ой, забыл в диагнозе указать! — Доктор выхватил у Данилова сопроводительный лист. — Он же еще и водочкой это дело отлакировал.

Так бывает – приобретет человек новые привычки, но и от старых не отказывается.

— Так может, это сочетанное действие, а не передоз? — предположил Данилов.

— Жена не знает, сколько и чего он употребил, он тоже не говорит, поэтому все же ставлю передозировку. Вам все равно, а мне так проще лекарства списывать – мы же на него чуть ли не пол-ящика истратили.

— Кололи какую-то хрень, никакой от нее радости, — пожаловался пациент.

— Действительно, никакой, — согласился Данилов.

Отпустив «скорую», он осмотрел пациента, убедился, что в реанимации ему делать нечего, и отправил в отделение.

— Я у вас первый раз, доктор, — сказал наркоман. — Порядков не знаю.

— В отделении объяснят, — коротко ответил Данилов.

В обязанности врача приемного покоя не входит информировать пациентов о режиме и правилах, по которым живет отделение. Этим занимаются лечащие врачи. Да и какой смысл рассказывать что-то наркоману, еще не вышедшему из состояния опьянения?

В ординаторской надрывался местный телефон.

— Владимир Александрович?

Данилов без труда узнал Ольгин голос.

— Он самый. Добрый день.

— Если он действительно добрый. — Ольга явно была не в духе. — Мне надо с вами поговорить по поводу вашего друга…

— Что-то случилось? — От недоброго предчувствия у Данилова заныло под ложечкой.

— Случилось, — подтвердила Ольга. — Состояние его не ухудшилось, но есть проблема психологического, что ли, плана.

— Он напился?