— Спасибо, — ответил отец подчеркнуто вежливым тоном. Главнокомандующий немного знаком с армейским жаргоном. Ладно, Айк, продолжал он, обращаясь к генералу. — Здесь — вы хозяин. Но зато я потребую кое-чего и от вас.

— А именно, сэр?

— Раз вы хотите заставить меня остаться в Карфагене на все воскресенье, вы должны организовать для меня экскурсию по местам боев древних и современных — и сопровождать меня в ней.

— Согласен, сэр.

Мои служебные обязанности в Ла Марса не позволили мне отправиться вместе с отцом в эту экскурсию, но Франклин, поместившийся на откидном сиденье впереди генерала Айка и отца, рассказал мне вечером о ней. Отец подробно расспрашивал Айка не только о военных операциях, закончившихся прорывом союзников у Меджез-эль-баба и Тебурбы, но и о войнах, которые в глубокой древности вели карфагеняне. Айк знал назубок все подробности древних и современных битв. Это показывало, что он, как и сам отец, питал пристрастие к истории. Когда они вернулись на виллу, отец сиял. Возле «Белого дома» генерал хотел выйти из машины, но отец удержал его за руку.

— Знаете, Айк, я боюсь, что мне придется доставить вам одну неприятность.

Франклин насторожил уши. В чем дело? Не собирается ли отец отстранить генерала от командования театром военных действий? Или он шутит и хочет тут же назначить его на новый, более высокий пост?

— Я знаю, как вы цените Гарри Бутчера, Айк, — сказал отец. Айк кивнул головой. — Но несмотря на то, что он ваша правая или уж во всяком случае левая рука, мне, возможно, придется забрать его у вас.

Лицо Айка слегка омрачилось.

— Но, сэр…

— Дело в том, что Элмер Дэвис снова подал в отставку. Что бы вы сказали, если бы я мобилизовал «Бутча» на его место?

— Господин президент, я, конечно, не скажу, что мне это будет легко. Но если он вам нужен, если вы этого хотите, я, конечно, отвечу — берите его.

Отец промолчал, но по лицу его было видно, что он очень доволен, рассказывал Франклин. Именно такие ответы ему нравились. Это должно было еще больше усилить его симпатию к Эйзенхауэру, особенно поскольку он понимал, как трудно было бы генералу обходиться без Бутчера.

— Я еще посмотрю, Айк. Быть может, это и не понадобится. Я вас извещу. Если вы будете говорить об этом с Бутчером, обязательно скажите ему, что Элмер сам назвал его кандидатуру. Во всяком случае, дело решится не раньше января.

Я уверен, что через два месяца, когда было решено, что Элмер Дэвис остается на своем посту, Бутчер был очень доволен.

Вечером, когда я вернулся на виллу, отца волновали две темы. Он зло ругал конгрессменов, мешавших стране напрячь все силы для ведения войны. В тот вечер многим в Вашингтоне должно было икаться, особенно Ванденбергу, Тафту, О’Даниэлю и Фишу. Второй темой была совершенная отцом поездка, которая дала ему очень много интересных впечатлений. Он видел кочующее арабское племя с его караваном верблюдов, он видел десятки сожженных танков и грузовиков, разбросанных по полям недавних боев; он долго осматривал высоту 609 — невзрачный холм, где погибло столько американцев, но где зато наши солдаты стали зрелыми воинами.

Общество отца за обедом составляли суровый и молчаливый Леги, адъютанты отца Браун и «папаша» Уотсон, адмирал Макинтайр, Франклин и я. Мы с братом знали, что не сможем сопровождать отца в Каир. Франклин должен был вернуться на свой эсминец, а у меня еще были дела в Ла Марса. Все же мы поехали в Эль Ауина проводить отца и его спутников. На аэродроме к нам присоединился Гарри Гопкинс; одно место в самолете было отведено для него.

Перед самым вылетом отец снова вернулся к вопросу, по которому он уже спорил с Франклином в субботу, — почему бы Франклину сейчас же не отправиться с ним в Каир. Но брат только улыбнулся и помахал ему рукой на прощанье; около половины одиннадцатого грузный «С-54» оторвался от земли. На обратном пути в Карфаген Франклин объяснил мне суть своего спора с отцом. Дело заключалось в том, что его эсминец «Мэйрант» был поврежден в бою у Палермо; две немецкие бомбы взорвались очень близко от него, а третья попала прямо в корабль. Через несколько дней эсминец должен был выйти из Гибралтара в долгий и опасный путь в Соединенные Штаты, чтобы стать там на ремонт. Франклин и слышать не хотел о том, чтобы он, офицер «Мэйранта», не принял участия в плавании, грозившем опасностью экипажу корабля.

У меня в тыловом штабе оставалось еще работы на сутки. Во вторник вечером я явился к генералу Эйзенхауэру, вместе с которым я должен был вылететь в Каир. Кроме генерала Айка и меня, на этом самолете летело еще с полдесятка его штабных офицеров и мой зять майор Джон Беттигер, прибывший из Италии, где он был прикомандирован к союзной военной администрации. Самолет «С-54» генерала Эйзенхауэра вылетел из Туниса после наступления темноты; на рассвете мы приближались к Египту, а утром уже кружились над каирским аэродромом нашего Воздушного транспортного корпуса. В третий раз за время войны мне предстояло присутствовать на конференции.

Когда мы летели ночью над огромной пустыней, лежащей между Тунисом и Египтом, я в течение некоторого времени слышал, как мой зять жаловался генералу Эйзенхауэру на трудности, с которыми приходилось сталкиваться офицерам военной администрации в Италии. Потом я задремал и проснулся, когда мы уже приближались к Каиру.

Этот город представляет собой эффектное зрелище. Сотни миль вы летите над коричневым однообразием пустыни, и вдруг, совершенно неожиданно, перед вами возникает ослепительно яркая зеленая полоса. Это тянущаяся с севера на юг узкая лента плодородной земли, орошаемой Нилом. Мы на короткое мгновение высунули головы, пытаясь разглядеть пирамиды у Гиза. «Где же Сфинкс? Вот это?» — И тут наш самолет стал снижаться, направляясь к зеленой полосе, и, сделав вираж над грязно-голубым Нилом, приземлился на аэродроме Пэйн, к юго-востоку от города. Здесь нас поджидали штабные машины, на которых мы снова пересекли Нил, на этот раз в обратном направлении, и, проехав по тесным улицам Каира, прибыли в его западный пригород Мена, где уже два дня шла конференция.

Так же, как и в Касабланке, Майк Рейли со своими людьми позаботился о том, чтобы район конференции был отгорожен колючей проволокой. Большинство участников конференции разместилось в гостинице «Мена хауз», которую, по-видимому, строил архитектор викторианской эпохи. Отец поселился на вилле нашего посла Кирка, а Чан Кайши с женой и Черчилль, прибывшие днем раньше, заняли соседние виллы. Думаю, что, несмотря на колючую проволоку, Майк пережил во время Каирской конференции немало волнений: в его представлении Каир просто кишел политическими фанатиками, которые с удовольствием убили бы любого или даже всех руководящих деятелей, поселившихся по соседству, в пригороде Мена.