Одновременно с этим парашютист должен тренироваться на лучшую ориентировку при свободном падении на точность расстояния от земли. Для этого в предварительных полетах надо запоминать вид земли со всеми находящимися на ней предметами на высоте примерно 600 метров. Когда глаза начинают видеть уже запомнившийся рисунок земли, можно раскрывать парашют.

13 августа 1935 года, на первом всесоюзном слете парашютистов, состоялись состязания на точность затяжки и одновременно на точность приземления. В состязаниях принимали участие мастера парашютного спорта товарищи Евдокимов, Афанасьев, Лац, Харахонов и др. По условию соревнования, нужно было совершить прыжок с высоты 1 500 метров и сесть в круг размером 150 метров.

Задание не из легких. Пользоваться секундомером не разрешалось. За малейшее опоздание в раскрытии парашюта набрасывалось 10 штрафных очков. Если парашютист не попадал в круг, он терял право принимать участие в дальнейшей программе соревнования.

Тщательно изучив метеорологическую сводку с шаропилотными данными, которые давали скорость и направление ветра на разных высотах, я определил точку, над которой должен был выброситься из самолета.

Отделившись от самолета, я начал вести счет вслух: 1 301, 1 302… 1 313, 1 314.

Приготавливаюсь… 1 315. Мгновенно вытягиваю кольцо. Одна половина задачи выполнена, теперь надо правильно сесть. Скользя на парашюте, я приземляюсь точно в центре круга.

Член жюри слета товарищ Минов и судейская комиссия, проверявшие время свободного падения по секундомерам, установили, что я падал точно 15 секунд и приземлился в центре круга.

Я получил наивысшую оценку — одно очко.

Прыгавший вслед за мной товарищ Лац получил 5 очков, он падал не 15 секунд, а 14,5 секунды.

Товарищ Евдокимов приземлился вне границ аэродрома, на соседних огородах. Участники слета шутя говорили, что Евдокимов не приземлился, а приогородился.

После того как парашют был создан и нашел себе широкое применение, стали думать: а нельзя ли создать аппарат, автоматически раскрывающий парашют в точно назначенное для этого время?

Автоматический прибор нужен прежде всего для обучения новых парашютистов. Нетрудно себе представить, что прыгающий в первый раз вдруг растеряется и во-время не дернет кольцо. Это должен сделать за него автоматический прибор.

Нужен автоматический прибор и для сбрасывания грузов. Если с большой высоты спустить груз на парашюте, который раскроется сразу же после отделения от самолета, его отнесет очень далеко от того места, куда груз должен опуститься. Но если парашют раскроется только в 150 метрах от земли, то попадет на место назначения.

В 1934 году такой автоматический прибор был изобретен авиаинженерами Борисовым и Стефановским. Они его испытали на земле, испытали и с грузовыми парашютами. Автомат раскрывал парашют в точно назначенное время. Оставалось только произвести испытания в воздухе с парашютистом. По просьбе изобретателей, осенью 1934 года я совершил прыжок с их автоматическим прибором. Вытяжное кольцо было привязано двумя шелковыми нитками и запломбировано. Автомат, без моего участия, сам должен был раскрыть парашют через семь секунд после отделения от самолета.

Я выскочил из самолета и начал считать. Когда дошел до седьмой секунды, парашют раскрылся.

Автомат системы инженеров Борисова и Стефановского неоднократно испытывался и после моего прыжка, и всякий раз он давал абсолютную точность в раскрытии парашюта и полную безотказность.

В 1935 году бригадой Института был изобретен еще один прибор, автоматически раскрывающий парашют. 28 апреля того же года этот прибор был испытан парашютистом-комсомольцем.

За последние два года таких приборов появилось довольно много.

Когда в газетах появились сообщения об изобретении приборов, автоматически раскрывающих парашют, я как-то получил письмо из Одессы от одного рабочего. Он писал, что ему 42 года, он активный участник Великой Октябрьской революции, имеет большую семью, стахановец и ко всему прочему заочно кончает Индустриальный институт.

«Вы понимаете, товарищ Кайтанов, как я занят, — пишет он далее. — Дыхнуть свободно нет времени.

Я награжден орденом Красного знамени за боевые заслуги перед революцией. Ношу я этот орден в петлице, как завоеванное право на жизнь.

Я стал учиться потому, что хотел оправдать врученный мне правительством орден. Я стал стахановцем, чтобы доказать, на что годны старые бойцы (у меня уже много седых волос). Теперь я хочу сделать парашютный прыжок с самолета, чтобы овладеть этим делом и, когда понадобится, стать в ряды бойцов ворошиловского десанта.

…Мне долго у вас учиться некогда. Да и вам возиться со мною, наверно, нет времени. Вот я и надумал: сбросьте-ка вы меня с автоматом.

Летом я приеду в Ленинград на экзамены, и тогда поговорим подробно. Напишите мне о вашем согласии…»