Шрифт:
С кроликами на высоту 6 700 метров
Хорошо отоспавшись, я пришел на аэродром около полудня. Предстоял самостоятельный тренировочный полет.
На старте меня ожидала сильная одноместная машина. Забравшись в кабину, я дал газ и вдруг услышал, что сзади кто-то возится. Оглянувшись, я увидел двух «пассажиров».
Зная о моем высотном полете, доктор Элькин подсунул в самолет клетку с подопытными кроликами, чтобы проследить на них влияние высоты.
Красноглазые пассажиры пугливо жались в клетке.
Круто задрав машину, я ушел с аэродрома и, врезаясь спиралью ввысь, следил за стрелкой альтиметра, не выпуская ручки управления.
Стрелка быстро накручивала высоту: 500, 600, 700… 1 000 метров…
Так, незаметно для себя, я набрал высоту 5 000 метров и почувствовал холод.
На земле было плюс 7°, здесь термометр показывал минус 15°.
Набирая высоту, я продолжал следить за альтиметром и видел, как стрелка неохотно подошла к 6 000, 6 200 метрам, еще неохотнее поползла выше, и мне запомнилось 6 700 метров.
Ноги мои онемели, и от прикосновения к рубашке я чувствовал холодные мурашки по всему телу. В голове стоял звон, точно в пустом железном котле от ударов молота. Страшная лень. Лень шевельнуть рукой, не хочется смотреть даже на приборы. Не выпуская из рук ручки управления, я убеждаю себя, что все отлично: есть еще запас выносливости, хотя следует прекратить полет.
«Еще один эксперимент, — думаю я: — проверим, как повлияет на меня резкий спуск».
Круто задираю машину и со скоростью 120 километров в час резко перевожу ее в пикирующее положение.
Страшная тяжесть вдавливает меня в спинку кресла. Упершись лбом в резиновую часть оптического прицела, чтобы удобнее было следить, я вижу, как стрелка показателя скорости понеслась вправо.
Скорости нарастали мгновенно: 200, 250, 300 километров в час…
С интересом и беспокойством смотрю на стрелку, несущуюся к пределу — 360 километров в час, — и вижу, как она, дойдя до 360, замыкает круг и, не останавливаясь, идет дальше.
Взглянув на альтиметр, я соображаю, что скорость полета не менее 400 километров. Стрелка альтиметра с 6 700 упала до 1 500.
Еще мгновенье — и стрелка достигает 1 000.
Плавно и осторожно я тяну ручку на вывод самолета из пикирования — и в тот же миг меня вдавливает в сиденье страшная сила.
Приборы уходят от меня, и я чувствую, что теряю сознание. Это длится мгновенье. Очнувшись, я вижу, что самолет беспорядочно падает с остановившимся мотором. Пытаюсь включить мотор, но безуспешно. Не знаю, почему это произошло — может быть, от волнения, — сейчас это трудно объяснить. Мне пришлось идти на посадку с выключенным мотором. Самолет оказался недалеко от аэродрома, и я без труда приземлился.
В ушах стоял звон, и тело ныло, словно меня кто-то беспощадно избил.
Я заглянул в клетку с кроликами.
Один из подопытных «пассажиров» лежал мертвый, мордочкой вверх; другой привалился к стенке с широко раздувающимся животом.
— Покойничек обладал неважным сердечком, — сказал доктор Элькин, вытаскивая кролика за задние лапы.
Кто выше?
Изо дня в день, подымаясь на большую высоту, я по-новому испытывал на себе действие разреженного воздуха. До 4–4,5 километра высота почти не чувствительна, но с 5 километров и выше уже каждые 100 метров дают себя знать: учащается дыхание и резко увеличивается потребление воздуха.
Если на земле человек поглощает 6–7 литров воздуха в минуту, то для нормального дыхания на высоте 7–8 километров за это же время нужно не менее 35–40 литров. Вот почему, начиная с высоты 5–6 километров, летчик и парашютист должны получать искусственное кислородное питание.
Однако пользоваться кислородом нужно осторожно и умело.
Более шестидесяти лет назад, в 1875 году, французские ученые Кроче Спинели и Сивель произвели первую вылазку на большие высоты. На открытом воздушном шаре они достигли высоты 7 400 метров, и оба погибли от удушья и холода. Люди, знавшие физические свойства воздуха на земле, представляли его таким же и на больших высотах, делая поправку лишь на температуру. Только совсем недавно, благодаря неоднократным подъемам в герметически закупоренных гондолах стратостатов и исследованиям методом радиозондов, наши познания о физических свойствах высших слоев воздуха — стратосферы — расширились. Но и сейчас еще освоение стратосферы сопряжено с огромными трудностями.
В мае 1927 года один из пионеров исследования стратосферы, американский капитан Хауторн Грей, потерял сознание, поднявшись на высоту 12 000 метров. Он очнулся лишь перед самой землей, и ему удалось благополучно сделать посадку. Но второй полет в стратосферу оказался для него и последним. Достигнув большой высоты, Грей в течение 2–3 часов полета не порывал связи с землей, потом вдруг замолчал. Через несколько дней тело капитана Грея было извлечено из-под обломков стратостата.
В 1928 году немецкий воздухоплаватель Моллас пытался пробить потолок, но, не достигнув и 11 000 метров, погиб от удушья.