Низко кружа над парашютистами, я следил за спуском и скоро увидел, как первый, столкнувшись с землей, поднялся на ноги и быстро убрал парашют. Второй сел неумело. Упав на бок, он не успел встать и погасить парашют. Ветер раздул полный купол и рванул парашютиста с места.

Снизившись до 20–30 метров, я увидел, как человека волокло с километр до железной дороги, пока купол парашюта не запутался в телеграфных проводах.

За один этот неудачный прыжок своего ученика я пережил много больше, чем сам, совершив по меньшей мере три сложных прыжка.

Весь 1935 год продолжалось упорное соревнование советских парашютистов за овладение мировыми рекордами.

В этот год последовательно один за другим были установлены рекорды высотного прыжка с кислородным прибором летчиком Евдокимовым, затем Евсеевым, и в тот же год первая женщина-парашютистка, студентка Ленинградского института физкультуры им. Лесгафта Вера Федорова, побила все женские мировые рекорды, оставив самолет на высоте 6 400 метров.

В 1931 году, когда парашютизм только что получил право гражданства в нашей стране, Федорова и Кулишева, первые из женщин Советского Союза, совершили прыжок с самолета на парашюте свободного раскрытия. Смелый и беспримерный в то время прыжок Федоровой и Кулишевой имел огромное пропагандистское значение.

Девушка с большой силой воли, решительная, физически крепко сложенная, Вера Федорова за четыре года прошла большую школу — от учебно-тренировочных прыжков до всевозможных экспериментальных на самолетах различных систем.

В качестве летчика мне пришлось руководить и поэтому близко наблюдать тренировку и рекордный прыжок Федоровой.

31 марта 1935 года Вера Федорова приехала за мной в часть на машине. Она сама сидела за рулем. Через несколько времени мы были на аэродроме Гражданского воздушного флота, где наготове стоял самолет «П-5». В это время комиссия пломбировала барографы — приборы, автоматически регистрирующие высоту.

Выпустив в воздух шары-пилоты, я выяснил, что скорость и направление ветра вполне благоприятствуют полету.

Федорова была готова.

Проверив ее обмундирование и парашюты, я сел в самолет и вырулил на взлетную полосу.

В 16 часов мы поднялись в воздух.

Большими кругами я постепенно набирал высоту, и скоро легкая дымка заслонила от нас землю с аэродромом, с пригородами Ленинграда. Лед был уже дрябл, и в больших разводьях Финского залива, точно в зеркале, сверкало красноватое солнце.

Стало холодно — термометр показывал минус 38°, а стрелка альтиметра пошла уже на седьмую тысячу метров.

Пройдя еще один круг, я решил, что высота достаточна, и поднял руку. Укутанная в меховой комбинезон, слегка опушенный инеем, Федорова сквозь очки следила за моей командой.

Я вторично поднял руку.

Сняв очки, она встала во весь рост, и через мгновенье я увидел, как она перекувырнулась в воздухе.

Купол парашюта распахнулся вяло — до того разрежен был на этой высоте воздух. Несколько десятков метров она падала вместе с полураскрывшимся, вытянувшимся во всю длину парашютом, пока наконец сильный рывок не прекратил падения. Купол раскрылся — начался спуск.

Приземлилась она в деревенском саду, в 20 километрах от места, где оставила самолет.

Я вернулся на аэродром, а вскоре вместе с комиссией, сидя за рулем, приехала на аэродром и Федорова.

Вскрыли приборы.

Точными показаниями барографа была зафиксирована высота, на которой Вера Федорова оставила самолет: 6 356,6 метра.

Осенью в нашу часть прибыли новые самолеты. Легкие скоростные машины быстро завоевали любовь летчиков. Однажды, выполняя сложные задания на новом самолете, я пробыл в воздухе около трех часов.

Погода испортилась. Я летел на большой высоте. Подо мной шли серые плотные облака.

Взглянув сквозь окно на землю, я почувствовал приближение сумерек и решил идти на аэродром. Круто «пикнув» в облака, я выскочил в 400 метрах от земли и, выровняв машину, застыл от неожиданности. Справа от меня медленно плыл огромный дирижабль. Я обошел его со всех сторон и на борту прочел: «СССР-В-2 СМОЛЬНЫЙ».

Моя машина казалась рядом с ним маленькой птицей.

Заинтересованный новым гостем, появившимся в наших «сферах», я последовал за ним на малом газу и вскоре увидел выстланные на земле посадочные сигналы, много людей и эллинг. Это было в нескольких километрах от нашего аэродрома.

Дирижабль шел на посадку к эллингу.

Плавный полет дирижабля, кружившего над стартовой площадкой, заинтересовал меня.

«А что, если прыгнуть с него?» — раздумывал я в воздухе.

На другой день рано утром я пешком отправился в деревню С., за которой стоял эллинг. Войдя внутрь, я был поражен: чудовище, точно исполинский шелковый кокон, спокойно дремало под крышей эллинга. В воздухе дирижабль казался меньше. Здесь он был высотой не ниже пятиэтажного дома.