Она положила руку ему на поясницу.

— Может, лучше было бы нанести ее на руку или на грудь, как это делают моряки?

— Я смог остановить их только этим. Татуировка именно на этом участке тела считается у таитян символом доблести взрослого мужчины.

— Это было тяжело?

— Не так тяжело, как было сидеть далеко от вас за ужином, — сказал он и провел губами по ее щеке. — И чуть труднее, чем потом поддерживать светский разговор, когда на самом деле мне хотелось делать вот это… — Он поцеловал ее в губы. — И еще это. — Он поцеловал ее шею. — А потом это…

Губы его скользнули к ее груди, пока она торопливо развязывала ленточку у горловины сорочки.

— Должен вам напомнить, что ваше присутствие крайне неприлично и вызовет скандал, если нас застанут на «месте преступления». Однако я слишком рад и доволен, чтобы протестовать.

— Прекрасно, — прошептала она, проведя пальцами по темным завиткам волос между его сосками и чуть ниже, чувствуя его нарастающее возбуждение.

Поцелуй их стал еще более страстным и нетерпеливым. Он ласкал ее тело под тонкой сорочкой, скользя горячей ладонью по стройным гладким бедрам, исподволь подбираясь к самому потаенному местечку…

Она притянула его к себе, чувствуя его нерешительность, думая, что он остановится…

Что бы ни случилось, она жаждала испытать всю глубину его близости, не могла и не хотела ждать. Это должно было совершиться сейчас, немедленно!

Взявшись за ворот сорочки, она собственными руками разорвала истончившуюся ткань, и лежала под ним обнаженная, полная страстного ожидания.

Но, пожирая ее обнаженное тело горящим взглядом, Джастиниан по-прежнему не решался. Она притянула к себе его голову и потянулась к нему губами.

— Пожалуйста! — учащенно дыша, взмолилась она. — Пожалуйста! Ведь есть же способы предохранения? Девушки в школе говорили…. Если вы остановитесь…

— Да, способы есть, — хриплым шепотом отвечал он, подчиняясь ей.

Она испытала легкую мгновенную боль, но в следующую секунду он полностью овладел ею, и вся она напряглась в сладостном предвкушении, одновременно инстинктивно выгибаясь, помогая ему.

Желанное освобождение вскоре пришло, наполнив ее невероятным блаженством, тогда как он успел вовремя приподняться.

— Боже мой, я никогда… — прерывисто прошептал он, — никогда не испытывал ничего подобного.

— Потому что я была девственницей? — спросила она, ревнуя его к прежним любовницам.

Он улыбнулся и покачал головой:

— Нет, просто раньше я не чувствовал к женщине такой невероятной нежности.

— А я — к мужчине.

Он встал и принес ей миску с водой и мягкое тонкое полотенце.

— Вы разорвали свою ночную рубашку, — заметил он. — Это будет трудно объяснить.

— У меня есть еще одна, точно такая же. Так что никто не заметит разницы. А эту я спрячу в своих вещах.

— Мне следовало сообразить, что вы все продумали, — усмехнулся он, садясь рядом с нею.

Она протянула ему руки, но он снова качнул головой.

— Позвольте мне поухаживать за вами.

Намочив полотенце, он бережно освежил ее нежное, разгоряченное тело.

И даже после такой близости она отчаянно смутилась.

— Я чувствую себя одной из ваших пауков.

— Вы прекраснее даже Argope bruennichi.

— Это комплимент?

— О да! Это полосатый паук, очень красивый.

— В таком случае благодарю вас, сэр.

Закончив занятие, доставившее ему огромное удовольствие, он поставил миску на столик у кровати.

— Вы знаете, никогда еще посещение родительских пенатов не приносило мне столько радости.

Она неохотно встала и подняла остатки своей рубашки.

— Уже уходите? — огорченно сказал он и тоже спустился на пол. — Добились от меня своего и сразу убегаете?

— Я бы с радостью осталась, милорд, но если меня здесь застанут…

Он быстро обнял ее и закрыл ей рот поцелуем.

— У нас еще есть немного времени…

Он снова сел на кровать и усадил ее рядом.

— И почему снова «милорд»?

— Просто по привычке. — Они откинулись на подушки, и она прильнула к нему.

«По привычке, а еще потому, что она никогда не забудет о разделяющей их пропасти».

— Как мне хочется вместе с вами отправиться в путешествие! Однажды мы с родителями решили добраться на лодке на остров Мэн, и хотя море было бурным, меня нисколько не укачало.