Шрифт:
Ближе к сцене разместилось представительство универмага «Олимп». Продавцы обувного отдела во главе со своей заведующей Стеллой Георгиевной Рудинон заканчивали выкладку товара... Праздничная обстановка выставочного зала возбуждала Рудииу. Серые брюки подчеркивали стройность ее ног, а глухая вязаная блуза скрадывала предательский подбородок. Среди людей, сопровождавших Барамзина, она приметила Фиртича. Именно этого ей не хватало для хорошего настроения. Фиртич уловил ее посветлевший взгляд. Он был недоволен. Без всякого на то основания его отношения с Рудиной становились какими-то двусмысленными. Надо непременно поставить на место эту дамочку.
Перед самым входом в зал Фиртич столкнулся с директором универмага «Фантазия» Табеевым, громоздким мужчиной с масляными сонными глазками. Табеев стиснул ручищами плечи Фиртича и проговорил свойским тоном:
– Братьев впотьмах обскакать хочешь? Не вывихни ноги, Константин. — Он не стал вдаваться в подробности, расчет прост: пусть Фиртич думает обо всем сразу.
Фиртич изобразил удивление и отошел. «Встревожился муравейник, — думал он, — возможно, и совместный план составили». Но вряд ли, слишком велико соперничество между директорами, чтобы сколотить общую платформу против Фиртича. Что их сейчас больше тревожит? Намерение Фиртича прибрать к рукам весь пакет на заказ импортного оборудования? Или широкий жест старика Мануйлова?
Фиртич отстал от группы, остановился у ближайшей выкладки и взял в руки дамские сапоги. Легкие, мягкие, изящного силуэта, с пластмассовой «молнией». Многие импортные образцы оставит позади по внешнему виду...
Оглянувшись, Фиртич заметил высокую девушку в сапожках и тронул ее за руку. Девушка обернулась, испуганно заморгала.
– Скажите, вы носите импортные сапоги?
– Да, Константин Петрович.Вы из «Олимпа»? Как вас зовут?
– Татьяна... — Девушка запнулась, умолчав фамилию.
– Вам нравятся эти сапоги?
– Ничего, — ответила Татьяна Козлова.
– Почему же «ничего»? Смотрятся лучше ваших черевичек.
– А колодка? Ногу выворачивает. — Татьяна бросала по сторонам растерянные взгляды, словно ища поддержки.
Фиртич хотел было уже оставить девушку, как подошел старший продавец отдела Дорфман. Поздоровался.
– Имеете что сказать, товарищ директор?
– А что, Борис Самуилович, вам нравятся эти сапоги?
– Для жены? Для посторонних?
– Считайте, для жены, — улыбнулся Фиртич.
– Для жены? — Дорфман поправил яркий галстук. — Я бы воздержался.Видите! — обрадовалась Татьяна.
– Ша! — воскликнул Дорфман. — Я бы воздержался. Вы спросите: почему? Я отвечу. Берем в руки образец. — Он бережно взял пальцами сапожок. — Что мы видим? Во-первых, разный товар...
– Разный? — удивился Фиртич. — Совершенно одинаковый!
– Для вас да, для меня нет. Проведите рукой по коже. Чувствуете? Правый сапожок ползет, чувствуете?
Фиртич провел ладонью. Действительно, черт возьми, правый сапожок пожиже, что ли. А с виду совершенно одинаковые.
– Из разных кусков, уверяю вас. Правый быстрее сносится. Теперь каблук. Смещен относительно своего места. Видите?.. Подкладка, подкладка. Что мы имеем насчет подкладки? — Дорфман просунул руку и принялся что-то щупать, прикрыв глаза. — Тоже не ах, я вам скажу... Словом, Константин Петрович, я вас уважаю, я бы воздержался... Но если человек не понимает, то и так сойдет. Будет носить и благодарить бога.
Фиртич теперь смотрел на сапоги другими глазами. Сколько прошло через его руки образцов обуви, прежде чем поступить в продажу...
– А колодка? Вот Танечка говорит...
– Что колодка! Все кивают на колодку. Я другое вам скажу. Среди наших колодочников есть такие мастера — ни в какой загранице не найдешь!
– Что вы говорите, Борис Самуилович! — заволновалась Татьяна. — Поносили бы вы эти сапоги.
– Что я говорю! — воскликнул Дорфман. — Я говорю: колодочники у нас есть классные, скульпторы. А это вымирающая профессия. На Кавказе, говорят, хороший колодочник живет как царь, но это другой разговор... Все дело в культуре производства. Все дело в клее. Чтобы они были живы и здоровы, но они столько кладут клея, что сапог превращается в колоду. Ногу в нем печет, как в трубе.
– Здрасьте. При чем тут клей! — вмешался незнакомый молодой человек с красивым капризным лицом. — Дело не в клее. Дело в подкладке. Иностранцы кладут кожу. А мы что? Синтетику.
– Именно иностранцы сажают синтетику! — гордо поправил Дорфман. — А мы кожу, нам не жалко. И какую еще кожу, чтоб я пропал.
– Иностранцы на подкладку делают более тонкий срез, поэтому она и мягче, — вмешалась женщина в очках.
– Теперь я скажу: здрасьте! — разволновался Дорфман. — Все всё знают. А я, можно сказать, с детства стою в обувном отделе.