Значение монографии Ханютина для последующих исследователей (и не только зарубежного кинематографа) трудно переоценить, особенно если учесть, что аналогичного труда, выполненного на столь профессиональном уровне, в отечественном киноведении и кинокритике пока не появилось,

Не менее значима, на наш взгляд, и другая, уже упомянутая здесь работа киноведа — обстоятельная статья «Кинофантастика: возможности жанра и практика кинопроизводства», опубликованная посмертно в сборнике «Жанры кино» (М., 1979). Здесь уже объектом исследования становится отечественная кинофантастика.

Нельзя не упомянуть и вышедшую двумя годами позже монографию Сергея Асенина «Фантастический киномир Карела Земана» (1979), посвященную творчеству видного чешского режиссера-фантаста, прославившегося фантастическими лентами «Тайна острова Бек-Кап», «Барон Мюнхгаузен», «На комете» и др., в которых неутомимый экспериментатор Земан оригинально и стильно совместил игровой кинематограф с мультипликацией.

Ближайшая родственница фантастики — сказка. Казалось бы, сказочное кино у нас всегда было в чести (исключая «черные» для сказки 20-е годы, когда она была вытравлена как из книг, так и из кино). Здесь, не в пример кинофантастике, — и традиции, и плеяда жанровых режиссеров, и, главное, значительный багаж фильмов, многие из которых вошли в Золотой фонд отечественного кино. Казалось бы, уж здесь-то раздолье киноведам.

Ан нет! Книги, посвященные кино-сказке, можно сосчитать по пальцам одной руки. Назовем их: во-первых, это работа К. Парамоновой — обстоятельная биография одного из столпов отечественной кино-сказки Александра Роу, которая так и названа — «Александр Роу» (1979). Еще одно критико-библиографическое исследование, на этот раз посвященное видному румынскому режиссеру Иону Попеску-Гопо, написал московский киновед Сергей Асенин («Ион Попеску-Гопо: рисованный человечек и реальный мир», 1986). Из монографических исследований назовем книгу А. Р. Романенко «Мир сказочный и мир реальный» (1987). Несколькими годами раньше в научно-популярной серии издательства «Знание» вышел обзор того же автора — «В мире киносказки» (1983). Обзору отечественного сказочного кино посвящена и небольшая (всего 58 страниц) книжица Н. Климовича «На экране — сказка» (1984).

Не густо.

Может показаться парадоксальным, но первое исследование жанра фильмов ужасов (жанра пограничного, располагающегося где-то между фантастикой и сказкой) появилось в те же застойные времена. Впрочем, книгу Я. Маркулона «Киномелодрама. Фильм ужасов» (1979) вряд ли можно отнести к серьезным работам — поверхностность и идеологическая зашоренность здесь превалируют над киноведческим анализом.

Итак, мы добрались до 1980-х. Особых перемен в кинофантастоведении не произошло. Прорыва на этом фронте как не было, так и нет.

Правда, вышел каталог советских научно-фантастических фильмов «На экране — фантастика» (1981) критика и библиографа Александра Осипова. В небольшой брошюре подробно расписаны и проаннотированы фильмы 1961–1980 гг., так что эта небольшая работа может служить неплохим справочным пособием для первичного знакомства с отечественной кинофантастикой.

Этому же автору принадлежит первый (и пока единственный) очерк, критически анализирующий историческую эволюцию и основные тенденции отечественного научно-фантастического кинематографа — «Прикосновение к чуду: Заметки о советском научно-фантастическом фильме» (сб. «Ветер над яром», 1989).

Через два года известный критик Всеволод Ревич, похоже, решил раз и навсегда закрыть тему отечественного фантастического кинематографа, опубликовав в НФ-журнале «Фантакрим-MEGA» (1991, № 4) статью «Клокочущая пустота, или Почему у нас нет кинофантастики?». Проанализировав путь отечественного НФ-кино, критик не оставил ему шанса: «Чтобы наши режиссеры могли ставить подобные ленты, им, кроме материального достатка, потребна еще и некоторая доля оптимизма. Боюсь, что ни того, ни другого в ближайшее время у них не появится».

Самым же значительным явлением этого периода стало появление первых диссертаций, основанных на материале НФ-кинематографа. Академическая наука повернулась наконец лицом к пренебрегаемому доселе жанру. Точнее — в пол-лица, осторожничая и оглядываясь на стабильные тылы. В стан «противника» была заслана «разведрота», в случае «ликвидации» которой генеральный штаб мало что терял.

Мы уже привыкли к фантастическим курьезам фантастоведения, когда в авангарде оказываются не соотечественники, а выражаясь музыкальным языком, «сессионные музыканты». И первым «отечественным» кандидатом искусствоведения, защитившим диссертацию по НФ, стал… сириец Самир К. Эль Джабер («Особенности изобразительного решения научно-фантастического кинофильма», 1984). Позже материалы диссертации легли в основу двух небезынтересных (особенно для тех, кто решил сделать карьеру кинооператора НФ-кино, буде такие сыщутся) методических пособий, содержащих немало познавательного из области тайн (преимущественно технического характера): «Особенности изобразительного решения научно-фантастического фильма» (1984) и «Средства воплощения фантастики на экране» (1990).

Стоит оговориться, что еще в 1981 году в том же ВГИКе была защищена диссертация и нашим соотечественником. Но пальму первенства мы отдали сирийцу Джаберу потому, что диссертация Б. А. Смирнова «Космическая тема в искусстве кинооператора» носит узкоприкладной характер, тогда как Джабер рассматривает различные стороны процесса создания НФ-фильма.

«Разведроту академистов» замыкают еще две кандидатские диссертации. Это — «Эволюция советского научно-фантастического фильма» (Ленинградский государственный институт театра, музыки и кино, 1990) М. Т. Братерской-Дронь и «Эволюция социальной утопии как жанра кинематографа» (ВГИК, 1995) Е. Д. Ермаковой.