Даша толкает стеклянную дверь метро. Клубы теплого пара вырываются ей навстречу. Она привычно сует запотевшие сразу очки в сумочку. В поезде — подарок судьбы: освобождается место, да еще в уголке. Даша садится, ставит на пол тяжелую сумку, вынимает книгу. Нет, читать не хочется, очень устала.

Здесь, в метро, в чистом светлом вагоне, москвич чувствует себя дома. Даша вынимает пудреницу, скептически изучает себя в зеркальце. Серые утомленные ушедшим днем глаза, ресницы черные и густые, в углах рта морщинки, но лоб чист и высок, овал лица еще четок. Нет, пожалуй, она ничего. Правда, Даша с мороза, а он красит женщину, да еще освещение: оно в метро милосердно, оно нормальное, теплое, не то что в кафе — голубой мертвый свет, который будто в издевку кто-то назвал дневным.

Даша закрывает глаза и погружается в свои мысли. На Новый год она, как всегда, пойдет к Свете. Света, Женя, еще кто-нибудь. Надо купить шампанское и коньяк, надо курицу, даже, пожалуй, две, но это домой, маме. Бросить их в морозилку и все — можно жить безмятежно.

В Новый год Даша сунет курицу, обложенную картофелем, в жаркую пасть духовки, и та, пошипев, поскворчав, выдаст всем троим праздничный ужин. Галка, естественно, удерет, но поесть-то перед уходом надо? У дикой ее ватаги, кроме красного дурного вина, бутербродов да дешевых конфет, наверняка ведь ничего не будет. А потом уйдет и Даша — благо Женька со Светой живут, по московским понятиям, рядом.

Екатерина Ивановна, попивая чаек, посмотрит до часу шумный, переполненный людьми новогодний концерт, изученный заранее по программе, выслушает с двух сторон поздравления — от Даши по телефону, от Гали по возвращении — и, уложив внучку спать, ляжет спать сама.

А Даша будет сидеть со старыми, студенческих времен, друзьями, слушать музыку, разговаривать, смеяться и вспоминать…

Стремительный поезд нес ее на другой конец Москвы, в обжитой теплый дом, а в доме том ждали ее мама и дочка и еще пес — умнейший дворняга по имени Тошка.

Екатерина Ивановна ждала потому, что соскучилась и спешила сообщить новость: срочно велела позвонить Света; Галка — потому, что нашла наконец пальто — в подростковом магазине, в «Машеньке»— вельветовое и с погончиками, о котором мечтала все лето, осень и треть зимы. Надо немедленно ехать в магазин: пальто модное, разберут, хотя теперь не сезон, но придет же когда-нибудь и весна! Тошка задумчиво лежал у порога, свернувшись в клубок, прикрыв пушистым хвостом нос — по случаю грядущего снегопада, — и ждал тоже. Особым своим чутьем Тошка знал совершенно точно — вот-вот Дашины шаги приблизятся к двери, щелкнет ключ в замке и он радостно метнется навстречу, будет прыгать и взлаивать, визжать как щенок, носиться по коридору, ко всем приставать, всех покусывать от волнения за ноги. Он устроит такой веселый переполох, что соседи сердито застучат в стенку.

Так все и было. Хлопнула в парадном дверь, запрыгал, завертелся волчком, закружился, гоняясь за собственным хвостом, Тошка, улыбаясь, вышла в коридор Екатерина Ивановна.

— Ну, как дела? Мой руки и ужинать.

Из кухни радостно завопила Галка:

— Мам, привет!

— Здрасте, Дарья Сергеевна, — высунулся оттуда же неизменный Галкин друг Макс.

— Здравствуй, Максим.

— А мы в планетарии были! Вот скажите, что вы думаете о внеземных цивилизациях?

— Ох, погоди, дай отдышаться!

Даша заглянула в кухню. Максим и Галка поедали из огромной сковороды картошку и бешено спорили. Входя в очевидное противоречие с только что прослушанной лекцией, дочь упрямо твердила, что эти самые цивилизации вот-вот откроют, что людей забросили на Землю безусловно они, а обезьяны тут ни при чем, что жизнь на Марсе все равно есть и ее лично последние пессимистические прогнозы не убедили ни капельки. Максим возмущался и негодовал, начисто отрицал все эти глупости и сердил Галю.

— У женщин с логикой вообще слабо! — дерзил он.

Длинные ноги, разрезав пополам кухню, простирались чуть не до двери, пожирая все кухонное пространство, детские щеки горели от спора, тепла, а главное — от присутствия Гали.

— Тебе только что объясняли! Нет, я в изумлении: за что мы платили рубль?

— Объясняли… — презрительно тянула Галка. — Главное, чтоб объяснили, чтоб все по полочкам…

Серые, как у Даши, глаза высокомерно щурятся, Галя сейчас — совсем монголка, откуда, интересно, эти скулы, диковатая эта раскосость? У отца с матерью такие славянские лица…

— А тебе — чтоб мистика! — не сдавался Макс. — Ахах, кто отгрохал такие высокие пирамиды, неужели рабы? Не может быть, мы и с нашей техникой не сумеем! Значит, придумаем сказку: сверзлись с небес боги в скафандрах, хлоп — пирамиду Хеопса, потом смотались на остров Пасхи, бухнули там идолов величиной с дом, а в Дели — железную удивительную колонну — молитесь на нее, потому что она, видите ли, не ржавеет! Заодно выбросили на землю десант — наших славных предков, — нахлобучили на себя скафандры и — в космос! Ничего себе теория!