– Хрен его знает, что такое делается, – задумчиво оповестила подчиненных Катерина.

Донесся уже знакомый приближающийся свист – шпионы догадливо попадали друг на друга. Пашка стукнулся лбом с Протом.

Громыхнуло, «Товарищ Троцкий» вздрогнул.

– Хана вагонам, – пробормотала Катя. – Кухню или конюшню задело. Хорошо еще, кажется, гаубичная батарея двухорудийная.

– Вы, Екатерина Георгиевна, и с артиллерийским делом знакомы? – непочтительно осведомился Герман, прикрывая сжавшуюся Витку.

– Ну. Я даже на торпедном катере как-то гостила. Правда, в торпедную атаку ходить не довелось, – Катя села, защелкнула крышку часов. – Хватит лирики. Интервал между залпами около полутора минут. Если «Товарищ Троцкий» не драпанет в ближайшее время, то…

Снова ожили пулеметы – бронепоезд лупил по непонятной цели всем бортом. Так же внезапно пулеметы начали умолкать.

«Танка, чтоб ей…» – расслышал Пашка в паузе. Пулеметчики бронеплощадки злобно матерились.

– Танк? – Катерина криво ухмыльнулась. – Экая экзотика, повезло нам. И что, его троцкины трехдюймовки не берут?

Пашка про танки слыхал много, но самому видеть не приходилось. Страшно, конечно, но «Товарищ Троцкий» тоже не тачанка какая-нибудь – отобьется.

Ожили суетливые пулеметы, одновременно бронеплощадку встряхнуло со страшным грохотом. Катерина, не удержавшись на ногах, села на голову прапорщику. Взвыл Прот, которому наступили на руку.

– Хорош отдыхать. Выбираемся, – зарычала Катя, кашляя от дыма, забившего металлическую конуру.

За дверью кричали – кто-то был ранен.

– Не выпустят нас, – пробормотал Пашка, закрывая нос и рот от пахнущего раскаленным металлом дыма.

– Ясное дело. Просто так не выпустят, – Катерина выпрямилась. – Только задыхаться я здесь тоже не собираюсь.

Удушение, собственно, пока не угрожало – дым медленно уходил в вентиляционное отверстие. По-прежнему доносилось рыканье переговорной трубы, команды командира бронеплощадки, поспешно грохотало носовое орудие. И снова засвистели, приближаясь, гаубичные бомбы.

На этот раз всю бронеплощадку тряхнуло, как фанерную коробку с мышатами. Катя, матерясь, выпуталась из рук и ног друзей:

– Все, как говорил Ильич: вчера было рано, завтра будет поздно. Угробят они нас в этой крысоловке.

Шпионско-разведывательная команда повиновалась беспрекословно – смочили клочки ткани остатками воды из чайника, закрыли рты и носы. Катя подожгла носовой платок, энергично помахала. Под вновь начавшийся истеричный захлеб пулеметов карцер наполнился клубами едкого дыма. Катерина дала сгуститься сизой мгле и, кашляя, задолбила каблуком в дверь.

– Борисыч, чтоб ты сдох, горим же! Тушить нужно!

Чекист не отвечал. Пашка уже было подумал, что друзья рискуют действительно задохнуться – дым от проклятого клочка ткани так и драл легкие, но тут скрежетнул ключ, дверь распахнулась.

– Вашу мать! – чекист, державший «наган» на изготовку, невольно отшатнулся от ударивших в лицо клубов сизого дыма. Окруженная густой пеленой Катерина мягко шагнула вперед, послышался короткий удар. Пашка разглядел, как подгибаются ноги чекиста, – с опозданием догадался – командирша его лбом в лицо приложила. В следующую секунду Катя уже втаскивала тяжелое тело в дым.

– Что тут у вас? – у распахнутой двери возник командир бронеплощадки. В колени ему ткнулись кашляющие, выбравшиеся на четвереньках из сизых клубов Прот и Витка.

– Херня, – захрипела из дыма Катя, – сейчас затушим.

Командир в замешательстве вглядывался в дым, но тут двое пулеметчиков одновременно заорали «Прет!», оглушительно заработали пулеметы, и командир бросился к смотровой щели.

«Товарищ Троцкий» вздрогнул от нового попадания.

– По головному бьет, сука! – заорал кто-то из пулеметчиков.

За спиной Пашка услышал, как командирша зашипела:

– «Наган» не трожь!

– Он нас в спину шлепнет, – злобно ответил прапорщик.

– А ты шевелись быстрее, тогда не шлепнет.

Дверь оружейки была распахнута, каптенармус поспешно вскрывал ящик с патронами.

– Выпустили?

– Да щас не до взысканий. Потом досидим. Диски нам припас?

– Да берите. Один хрен, зажали нас…

Пашка в некотором остолбенении смотрел, как командирша, бурча насчет отсутствия какой-то «разгрузки», торопливо разбирает свое оружие и рассовывает по карманам обоймы. Права Катерина: наглость – второе счастье. Зазевавшись, Пашка чуть не получил в морду прикладом собственного карабина – командирша к снисхождению ныне расположена не была.