Правда, не исключено, что это лишь мое воображение. Я страшно голодна. При мыслях о завтраке у меня текут слюнки.

Чтобы отвлечься, я отворачиваюсь от закусочной и принимаюсь разглядывать поселок по ту сторону забора от стоянки. Хилые местные домишки немногим лучше фанерных. Унылое, пустынное место.

— Доброе утро, мисс.

Вздрогнув, я молниеносно оборачиваюсь на голос и вижу высокого седовласого техасца, идущего мимо с самодовольным видом. Через секунду я осознаю, что он не собирается со мной болтать, и его приветствие просто дань вежливости. Притронувшись к ковбойской шляпе, он коротко мне кивает и важно следует дальше в сторону закусочной.

А у меня сердце готово выпрыгнуть из груди.

Как-то я совсем забыла об этой особенности дальней дороги. Когда мы переезжаем в новое место, даже такую глухомань, как Пуэрто-Бланко, мы знаем всех местных в лицо и кому из них можно более или менее доверять. Могадорцев я ни разу в жизни не видела, но, по словам Кэт, подчас их невозможно отличить от обычных людей. А после того, что произошло с Первым и Второй, меня настораживает всё вокруг. Главная беда придорожных стоянок именно в том и состоит, что никто друг друга не знает и новым лицам не удивляется. Для нас это означает, что угроза может исходить от кого угодно.

Кэт поставила машину и направляется ко мне с утомленной улыбкой.

— Кушать или спать? — спрашивает она. И не дожидаясь ответа, поднимает руку и умоляюще произносит: — Я за «спать».

— А я за еду, — говорю я, на что Кэт тоскливо вздыхает. — Не забывай: на голодный желудок не заснешь, — убеждаю я. — Полюбому. — Это одно из наших правил в пути, и Катарина без раздумий соглашается.

— Будь по твоему, Мари-Элизабет, — произносит она. — Пошли кушать.

В забегаловке влажно и пахнет жиром. Сейчас около 6 утра, но почти все столики заняты, в основном дальнобойщиками. Ожидая заказ, я сижу и смотрю, как они усиленно работают челюстями, поедая мясо, бекон и гуляш, обильно политые соусом. Когда приносят мой заказ, я понимаю, что мне будет этого мало. Три блина, четыре куска бекона, мясное рагу и большой стакан апельсинового сока.

Съев всё до последней крошки, я громко отрыгиваю, но Кэт слишком устала, чтобы меня за это отчитывать.

— А можно… — начинаю я.

Кэт смеется, заранее зная мой вопрос.

— И куда в тебя лезет?

Я пожимаю плечами. Она кивает и зовет официантку. С виноватой улыбкой я заказываю ещё порцию блинчиков.

— Не бойся, — говорит официантка прокуренным голосом, — твоя девочка их осилит. Официантка старая, с изборожденным морщинами осунувшимся лицом, и её можно легко принять за мужчину.

— Конечно, мэм, — поддакиваю я, и она удаляется.

— Не устаю поражаться, куда в тебя столько лезет! — говорит Катарина. Вообще-то она знает куда. Я постоянно тренируюсь, и хотя мне всего тринадцать, мышцы у меня, как у хорошей спортсменки. Тренировки требуют много калорий, поэтому я не стесняюсь есть много и хорошо.

В переполненную забегаловку заходит ещё один посетитель.

Я замечаю, как другие настороженно поглядывают на него, пока он проходит к стойке. Точно так же они смотрели и на нас, когда мы зашли. Это придорожное кафе заполнено путешественниками, но видимо одни из них заслуживают подозрений, а другие нет. Лучшее что мы с Кэт смогли сделать — это одеться в шмотки из американских супермаркетов: однотонные футболки и шорты цвета хаки. Я понимаю, почему мы выделяемся. На окраине Западного Техаса местные имеют немножко другие понятия об американском образе жизни.

Вошедший мужчина выделяется всё же меньше, чем мы. Одет он более-менее соответственно: так любимые в Техасе шмотки с идиотскими висюльками из черной кожи, на ногах сапоги, как и у большинства местных.

И всё же одежда незнакомца выглядит как-то старомодно, что ли. И есть ещё что-то противное в его тоненьких черных усиках — на первый взгляд в них нет ничего особенного, но если приглядеться, они как будто какие-то кривые.

— Пялиться невежливо, — опять попрекает Кэт.

— Я не пялилась, — вру я, — а смотрела с интересом!

Кэт смеется. За последние 24 часа она делает это чаще, чем за предыдущий месяц. Похоже, новая Кэт собирается смеяться часто.

Я только «за».

Пока Катарина принимает душ, я с удовольствием вытягиваюсь на кровати. После долгой дороги даже дешевые синтетические простыни кажутся шелковыми.

Когда Кэт застилала постель, под подушкой обнаружилась уховёртка. Кэт перекосило от омерзения, а мне, в общем-то, было по барабану.

— Убей её! — попросила она, закрыв глаза рукой.