Вместо ответа Реджи лишь с сожалением кивнул.

Разочарованная, Берил и не услышала, как Ричард подошел и встал прямо за ней, зато почувствовала, как его руки опустились ей на плечи, словно пытаясь защитить. «И как я дошла до того, что начала полагаться на него? – невольно подумала она. – На человека, которому мне не следует доверять? И все же я доверяю».

Реджи взглянул на Ричарда и спросил:

– А удалось ли что-нибудь выяснить по линии разведки? Возможно, обнаружены какие-то доказательства?

– Французская разведка сотрудничает с полицией. Они проведут баллистическую экспертизу, проверят оружие. Никаких отпечатков пальцев на пистолете обнаружено не было. Тот факт, что подозреваемый – племянник лорда Ловата, заслуживает особого внимания. Расследование будет вестись тщательно, и все же он обвиняется в убийстве. А жертва – француженка. Как только эта история попадет в местные газеты, все представят так, будто испорченный англичанин, представитель золотой молодежи, пытается ускользнуть от ответственности за совершенное преступление.

– И это вызовет к нам, британцам, еще больше неприязни, – заметил Реджи. – Я провел в этой стране тридцать лет и знаю, о чем говорю. Уверяю вас, как только истечет этот год моей работы в банке, я отправлюсь домой.

Взгляд Реджи уже тоскливо блуждал по картине, висевшей над каминной полкой. Она изображала загородный дом, стены которого были увиты лиловыми цветами глицинии.

– Хелена ненавидела это местечко в Корнуолле – считала, что дом слишком простой, старомодный. Но он подходил моим родителям. И устраивает меня. – Вэйн взглянул на Берил. – Как же это страшно – попасть в беду так далеко от дома! Мы все прекрасно знаем, насколько уязвим каждый из нас. И ни положение, ни деньги не помогут уладить дело.

– Я сказал Берил, что она должна лететь домой, – заметил Ричард.

Реджи кивнул:

– И я так думаю.

– Но я не могу! – стояла на своем Берил. – Я бы чувствовала себя как крыса, бегущая с корабля.

– По крайней мере, ты была бы живой крысой, – сказал Ричард.

Берил гневно тряхнула плечами, пытаясь сбросить его руки.

– Но все равно я осталась бы крысой! Реджи с нежностью взял ее ладонь.

– Берил, – тихо сказал он, – послушай меня. Я был давним другом твоей матери – мы росли вместе. Именно поэтому я чувствую свою особенную ответственность. И ты даже понятия не имеешь, как больно мне видеть одного из детей Мэдлин в столь бедственном положении! Просто ужасно, что Джордан попал в беду, но я волнуюсь и о тебе тоже…

Он сжал руку Берил:

– Здесь, в Париже, ты должна слушаться мистера Вулфа. Он здравомыслящий парень. Тот, кому ты можешь доверять.

«Тот, кому я могу доверять», – про себя повторила Берил. Она чувствовала на своей спине пристальный взгляд Ричарда, чувствовала так остро, словно это было прикосновение. От его жгучего взора напряглось все тело. Берил внимательно посмотрела на Реджи – милого Реджи, который был связан одним прошлым с Мэдлин, что делало его частью семьи Тэвисток.

– Я знаю, что вы желаете мне только добра, Реджи, – сказала она, – но я не могу уехать из Парижа.

Вэйн и Вулф с пониманием посмотрели друг на друга, обменявшись разочарованными, но отнюдь не удивленными взглядами. В конце концов, они оба знали Мэдлин и понимали: от ее дочери нельзя было ожидать ничего, кроме упрямства.

В это время в дверь кабинета постучали, и в нее просунулась голова Хелены.

– Вы не возражаете, если я войду?

– Конечно, – отозвалась Берил.

Хелена вплыла в кабинет, неся поднос с чаем и бисквитами, угощение она разместила на маленьком столике, стоявшем возле дивана.

– Я привыкла проявлять осмотрительность и всегда стучу, – с улыбкой объяснила она, налив четыре чашки чаю, – прежде, чем нарушить границы личной территории Реджи.

Хелена вручила Берил чашку и спросила:

– Вы ведь продвинулись в решении проблемы, не так ли?

По молчанию, которое последовало за вопросом, Хелена безошибочно угадала ответ. В ее голосе зазвучали нотки извинения:

– О, Берил, мне так жаль! Неужели ты совсем ничего не можешь поделать, Реджи?

– Я уже делаю все, что в моих силах, – бросил Реджи, и в его тоне послышался намек на раздраженность. Повернувшись спиной к жене, он взял трубку с каминной полки и зажег ее. В кабинете ненадолго воцарилась тишина, нарушаемая лишь звоном чашек о блюдца и мягким «пух-пух-пух», который производили губы Реджи, прильнувшие к чубуку трубки.

– Реджи? – снова осмелилась обратиться к супругу Хелена. – Мне кажется, этот звонок адвокату – лишь пассивная реакция на происходящее. Может быть, ты можешь сделать что-нибудь… ну… более активное?

– Например? – отозвался Ричард.

– Допустим, заняться расследованием преступления. Мы все знаем, что Джордан не мог совершить убийство. Тогда кто же это сделал?

– Ты вряд ли подойдешь на роль детектива! – презрительно хмыкнул Реджи.

– И все же это вопрос, на который просто необходимо ответить. Та молодая женщина была убита во время наблюдения за Джорданом. Возможно, это происшествие связано с причиной, по которой Джордан прибыл в Париж. Хотя у меня в голове не укладывается, как убийство двадцатилетней давности может быть для кого-то столь опасным!