Эта интерпретация означает: поскольку Янь и Салли думали, что это был производственный секрет, они были виновны. Раз у них в руках был лист бумаги с написанными на нём словами «Confidential», они совершили преступление. Если указанный документ на самом деле был патентной заявкой, то после того, как патент выдан, сведения, содержащиеся в нем, становятся общедоступными. Но этот факт не рассматривался как относящийся к делу.

Другие судебные разбирательства на основании этого раздела примечательны тем, что они либо нестандартны, либо тривиальны. Все были завершены сделкой о признании вины обвиняемым. Спорно, что все они могли быть лучше улажены на основании юридических кодексов или посредством гражданских исков. В некоторых содержится подсказка о реванше. Трю Лэм, бывший служащий компании «C&D Semiconductor Services Inc.», работающей в Кремниевой долине, пытался наладить конкурирующий бизнес. Компания «C&D Semiconductor Services» обратилась в ФБР, и Лэм был арестован 4 ноября 2003 года и обвинён в «использовании производственных секретов, украденных у компании “C&D”, чтобы производить и продавать переконструированное и подновлённое полупроводниковое оборудование».

Примечательно также судебное преследование датского инженера Петера Морха на основании «Акта об экономическом шпионаже», который признал вину в превышении разрешённого ему доступа к компьютерным системам фирмы «Cisco». Суд признал его виновным в уголовном преступлении и приговорил к штрафу в 100 долларов и трем годам пробации124.

В то время как ФБР держало на контроле эту проблему внутри страны, ЦРУ атаковало ее в международном масштабе. Первый выстрел Гейтса был дезинформацией. Гейтс клялся, что США «не занимаются, не должны были и не будут заниматься промышленным шпионажем». Масштабы этого обмана стали очевидны только в 1999 году, когда был опубликован доклад экспертной группы STOA (Scientific Technology Opinion Assessment – оценка мнений по научно-технологическим вопросам) Европарламента о системе шпионажа США «ECHELON». Первые признаки обманчивости его слов прожились еще в 1994 году в сообщениях о том, что ЦРУ уже начало тайную деятельность, направленную на то, чтобы помочь нездоровой автомобильной промышленности США. Директор ЦРУ Р. Джеймс Вулси подчёркивал, что «ЦРУ не занимается коммерческой шпионской деятельностью», и высказал мнение, чтобы добавить логическое обоснование своей принципиальной позиции, что «избрание иностранных компаний в качестве целей и предоставление информации американским компаниям обременено юридическими и внешнеполитическими осложнениями».

Однако стало известно, что, например, в 1994 году французская компания «Thomson CSF» потеряла контракт на 1,3 миллиарда долларов с американской компанией «Raytheon» после того, как АНБ перехватило телефонные разговоры компании «Thomson CSF» и передало эту информацию компании «Raytheon». Когда проект контракта поступил в компанию «Raytheon», Министерство торговли объявило, что оно «очень упорно трудилось в том же направлении, поддерживая промышленность США».

– Текст двухстороннего соглашения лежит у нас на столе, – объяснил Марк. – Вы можете признать себя виновным в том, что сделали ложное заявление, и будете дома, вероятно, через неделю после отбытия срока заключения.

Какую-то сделку пришлось бы всё равно заключить, так что я не отклонял это наотрез, но был возмущён тем, что американская юстиция хотела, чтобы я согласился с обвинением в уголовном преступлении. Я сказал Марку, что должен подумать об этом предложении и обсудить его со своей семьёй.

Выбор был между согласием на то, чтобы быть признанным виновным в качестве уголовного преступника, со всеми вытекающими последствиями для моего доброго имени и карьеры, и борьбой за выигрыш дела при рассмотрении в суде. Судебные издержки по ведению дела составили бы от 200000 до 400000 долларов, плюс расходы на жизнь в США и на содержание моей семьи во время ожидания слушания дела в суде, которое могло занять три года.

Шансы на выигрыш дела в суде против ФБР были, по мнению Марка, очень маленькие, и даже если я выиграю дело, возмещения издержек не будет – правительство США не оплачивает издержки или компенсацию, если проигрывает судебное дело.

Я понял, почему файл доказательств прибыл лишь три дня назад, а не раньше. Судья Хиллмен говорил, что обзорное слушание будет проведено 10 марта. Тактика Занидеса заключалась в том, чтобы задерживать файл и тем самым дать мне как можно меньше времени на то, чтобы рассмотреть его предложение – либо согласиться, либо рисковать быть обвинённым в чём-то более серьёзном.

Я позвонил моей семье.

– Быстрее пошли на х… эту сумасшедшую страну, – сказала одна сестра (которая обычно была очень вежлива). – Прими предложенную сделку.

Большинство членов моей семьи согласилось с этим, но в связи с соглашением возникала большая проблема – моя компания будет включена в список запрещённых в США. Это означало бы, что согласно американскому закону компании США не смогут вести с нами бизнес, а европейские компании будут делать это очень неохотно. В действительности это ликвидировало бы мой бизнес.

Обдумывая это всю ночь и консультируясь со своим братом, я вернулся с предложением, что мог бы рассмотреть условия сделки, если правительство США даст гарантии, что деятельность моей компании не будет запрещена. Занидес ответил, что он не может гарантировать это, но будет «делать всё, что сможет, после того, как сделка будет подписана». Я не поверил в то, что Занидес будет помогать нам.