Берется чугунная крышка от котла. Ровным трехдюймовым слоем на нее наносится взрывчатка. Пропитанное экологически чистым костным клеем (чем вонючей — тем крепче) тонкое хлопчатобумажное полотно производит первоначальную фиксацию конструкции. Сверху на незасохшем клее аккуратно раскладываются поражающие элементы, к примеру, обычные пули. Лучше всего с работой справляются женщины. Первый слой, снова фиксирующее полотно и второй слой. Последний кусок липкой и «благоухающей» ткани, изделие отправляется на просушку. Что получили? Новое оружие, несущее смерть. Мину направленного действия.

Лондон немыслим без кэба. Поэтому никого не удивил очередной подъехавший к зданию Скотленд-Ярда экипаж, разве что встал он несколько неудачно. В определенный миг, сделав резкое движение рукой, кэбмен спрыгнул на землю и рванул за угол. Грохот мощного взрыва, вой поражающих элементов, нашинкованные в винегрет трупы руководителя оперативной группы по ИРА и его ближайших помощников. Суматоха, крики, пальба в воздух, к месту происшествия собираются полицейские, многие детективы выходят из побитого пулями здания. Толпа блюстителей британского закона представляет собой прекрасную групповую мишень. С незначительным временным расхождением взрывы разносят еще два фальшивых кэба. Зрелище не для слабонервных: то, что осталось, лучше собирать совковыми лопатами. Буквы «IRA» и листовки на соседних улицах просветляют даже тупые полицейские мозги.

Новое имя «Смерть-Кухулин» не доставляет мне особого эстетического удовольствия, но позволяет с гораздо большей эффективностью вести необходимые переговоры.

Кстати, мины направленного действия оказались прекрасным подспорьем в разгроме отдельных английских гарнизонов в Ирландии, как, впрочем, и противопехотные. Данные о приказах командования по цепочке связников и тайников теперь передают сами английские офицеры (я только забочусь о жизнях своих солдат, никакого нарушения присяги, сэр Кухулин), поэтому следование подразделений в походном строю по строго оговоренным маршрутам не приводит к пролитию крови. Разве что в прицелы снайперов попадают слишком рьяные проверяющие.

Венцом наших партизанских действий стали нападения на военные заводы Виккерса и Армстронга. Да, это большие предприятия, и у них есть солидная охрана. Человек по тридцать… с револьверами. Они ничего не смогли сделать против хорошо спланированной атаки двухсот боевиков. Все-таки до надежной защиты стратегических объектов тыла здесь еще не додумались.

У Виккерса мы уничтожили оборудование — высокоточные металлообрабатывающие станки. Жаль, что персонал по ночам не работает, но ведь ничего не мешает нам навестить их дома немного позднее? Через недельку-другую… А у большинства квалифицированных рабочих семьи. Нет, мы не монстры какие — никого убивать не будем, но реальная угроза жене и детям заставит работяг задуматься: а так ли им хочется быть передовиками производства?

На заводе Армстронга нам, можно сказать, повезло — из-за ошибок логистики на складе готовой продукции скопилось два десятка орудийных стволов крупного калибра — ГК новых броненосцев. Почему так вышло, ведь обычно столь ценные предметы делаются чуть ли не поштучно, и комплекты сразу отправляются на корабли, мы выяснять не стали. К чему? Улыбнулась фортуна — отлично! Практика показала, что изделия, на каждое из которых ушло несколько тысяч человеко-часов квалифицированного труда, легко уничтожаются засунутым в жерло зарядом взрывчатки, сформованной в форме колбаски.

В общем, устроили мы гордым альбионцам весьма несладкую жизнь — ну так не хрен, ешкин дрын, угнетать своих соседей и лезть во внутренние дела суверенных государств!

К Спасской башне мой автомобиль, роскошный черный «жигуленок», подлетел на полном ходу, испугав лошадей чьей-то пароконной коляски, выезжающей навстречу из ворот. Одна из лошадок даже встала на дыбы, и конюху совместно с двумя солдатами охраны пришлось потратить несколько минут, чтобы навести порядок и освободить проезд. Наконец движение через ворота восстановилось, и «Жигули» медленно проехали на территорию Кремля. Начальник караула виновато вытянулся во фрунт с рукой у козырька, часовые замерли, взяв «на караул по-ефрейторски».

«С этой новой формой сразу и не поймешь, что за полк! — недовольно подумал великий князь, небрежно махнув перчаткой к козырьку. — Хотя смотрится элегантнее, чем Сашины сюртуки и шаровары…»

Я усмехнулся, поймав себя на мысли реципиента. Сознание тридцатилетнего великого князя редко досаждало мне проявлениями своего «я», давая знать о себе в основном в регулярном желании натянуть гусарские рейтузы да иногда в неожиданных для восьмидесятилетнего старика поступках. Помолодеть сразу на полстолетия — это, знаете ли… В остальном личность Павла, человека мягкого и безалаберного, хотя и высокомерного, таилась где-то за гранью подсознания. Даже известие об арестах родственников, включая близкого с детства брата Сергея, не затронуло в душе ничего.

Команда внедренцев не встречалась в полном составе больше года — с той памятной посиделки прошлой зимой во дворце великого князя Алексея Александровича на Мойке. Конечно, за это время мы общались по делам — особенно первое время приставал Алексей-Платов по проблемам Морведа (здесь помог больше мой опыт не инженера-кораблестроителя, а секретаря Ленинградского обкома — судостроение являлось важнейшей отраслью экономики города, и вникать в его проблемы приходилось не поверхностно).

Затем вопросы строительства Транссиба заставили плотно общаться со Стальградом — металлоконструкции, механизмы, квалифицированные рабочие, монтажники, — это стало основной проблемой, куда более сложной, чем тайга, болота и горы. Не думаю, что это общение доставляет большое удовольствие внучку моего приятеля… Хотя и сам Дима, то бишь Александр Михайлович Рукавишников, тоже не подарок… Где сядешь — там и слезешь…