Шрифт:
Монашеская жизнь пришлась не по душе привыкшему к «светским забавам» Кресовичу. Через полгода он обратился в Московскую патриархию с заявлением «о тяжелых условиях жизни». Просьбу удовлетворили. Он был назначен викарным епископом Горьковской области.
Проповедуя с церковного амвона воздержание и смирение, сам Иов в то же время начинает лихорадочно обогащаться, живет на широкую ногу. Он даже упрекает церковный совет в том, что тот не заботится о приобретении особняка, который нужен ему для того, чтобы, по собственным его словам.
«…не всякий видел, что делается в семейной жизни епископа».
Иов громогласно предупреждает верующих, что
«…религия не велит развратничать… Мы видим, что развращенность развита среди не признающих бога…»
И в это самое время вместо келейника содержит у себя молодую женщину Нонну Максимчук.
Пользуясь тем, что, будучи епископом, он одновременно являлся и казначеем, Кресович самочинно сводит на нет деятельность церковного совета, получая тем самым возможность беспрепятственно распоряжаться церковными средствами. Когда же его стали упрекать в этом, он назначил казначеем неграмотного сторожа. Проповедуя одно, а делая другое, духовный отец сильно погряз в земных соблазнах и грехах.
Неблаговидные поступки Кресовича становятся достоянием гласности и в Горьковской области.
Возникает скандал, и Кресовича опять увольняют. Впрочем, ненадолго.
Вскоре стяжатель — в сане архиерея Чувашской епархии. Здесь «святые отцы» роскошно отметили новое назначение Иова. Вопреки ежедневным проповедям о недопустимости пьянства, в помещении Чебоксарской епархии была организована попойка, сопровождаемая пением церковного хора. «Отцы» налакались до бесчувствия. Священнослужителей по одному выносили в прилегающий к зданию епархии сад и складывали рядком под охраной монахов.
Дальше все идет «обычным» порядком.
Для увеличения своих накоплений Иов заставляет оплачивать церковными деньгами налог с личных доходов.
Правда о жульнических махинациях пастыря снова становится известна верующим. Почуяв, что его греховные дела зашли слишком далеко, Иов-Кресович через Московскую патриархию добивается перевода.
В 1953 году он назначается архиепископом казанским и марийским.
Получение казанской архиерейской кафедры Иов считал для себя большой удачей. Во всем исходя из корыстных мотивов, он в первые же дни убедился, что занял теплое местечко. Иов заменяет неугодных ему казанских церковников и в то же время подбирает для епархии «нужных людей». На должности, связанные с денежными операциями и дележом доходов, протаскивает особо приближенных священнослужителей.
Жизнь на широкую ногу потребовала устранения всяких препятствий, мешающих обогащаться. Вот почему не мог удовлетворить Кресовича существовавший дележ церковных и причтовых денег. Так называемый «дележ братской кружки» был вдвойне невыгоден Иову, ибо, с одной стороны, не позволял беззастенчиво обогащаться, а с другой — доставлял много беспокойства со стороны финансовых органов.
Чтобы избежать установленного законом обложения всех личных доходов казанского духовенства, Иов заявляет финансовым органам, что «дележ братской кружки» отменяется. А доходы приказывает делить между епископом и настоятелем церкви. Остатки от раздела по церкви поступают на счет Казанской епархии. Все это дает возможность еще более завуалировать и без того неучтенные доходы.
Умышленно созданная обстановка полной бесконтрольности помогала «святым отцам» на протяжении ряда лет растаскивать по карманам сотни тысяч рублей. Вот что говорят об этом очевидцы:
«Подсчет собранных денег в церквах производят старосты. Деньги по окончании служб складываются в обычные, завязанные простой бечевкой, мешки, которые передаются шоферу, а тот отвозит их в епархиальное управление. Взять 10—15 тысяч рублей имел возможность каждый, кто хотя бы в какой-нибудь мере соприкасался с деньгами».
«Из 115 тысяч рублей выручки, привезенных мне из кладбищенской церкви, — показывает казначей Бытыр, — 10 тысяч взял неизвестно для каких целей секретарь Евтропов. А в апреле месяце 20 тысяч взял Иов… Но никогда и никто не говорил, на что берутся деньги, хотя приходилось периодически выдавать от 40 до 60 тысяч в один раз…»
Трудно было удержаться от соблазна и епархиальному шоферу Коноплеву, который однажды «взял» пять тысяч рублей.
Бывший сторож епархии Кузнецов говорит, что его
«…уволили лишь за то, что сообщил в милицию о краже денег. Вор в тот же день был пойман, но «святые отцы» заявили, что никакой кражи не было».
Забрав таким образом в свои руки бразды финансового правления, Иов устанавливает баснословные ставки: священникам — шесть тысяч, дьяконам — пять тысяч рублей в месяц (старыми деньгами).
В официальной ведомости на получение зарплаты Кресович ежемесячно расписывался за 20 тысяч рублей, но, как установлено следствием, он без зазрения совести тянул из кассы епархии более крупные суммы.
Если в представлении верующих духовное лицо — это символ кротости и смирения, «а бедность есть высокий христианский долг», о чем любили напоминать в своих наставлениях «святые отцы», то сам владыка предпочитал руководствоваться иными принципами.
Вот материалы следствия, свидетельствующие о преступлениях Иова и его подручных. Эти материалы рассказывают о том, как здоровенные дяди в черных рясах жадно, как пиявки, высасывают из верующих их трудовые средства.