Наступая на полы плаща, он ходил кругами и сыпал за вопросами вопрос.

— Скажите, вы преступника с бантом в этом лесу не встречали? Поросенка? В панаме? В синих на лямках штанах?!

— Нет, — покачал головой дядюшка Мокус, — преступника не встречал.

— Взгляните на фото.

— Вот первый раз вижу.

— А вы?!

— Это Фунтик! — ляпнул Бамбино, но тотчас же сам себе зажал рот.

— Ах, Фунтик? Вы сказали — Фунтик?! — предчувствуя удачу, долговязый сыщик затрясся, как вылезший из воды пес.

Проклиная себя в душе за одну оплошность, Бамбино не заметил второй.

Вымакивая кончиком хвоста слезы, он заявил:

— С государственным преступником Фунтиком я не знаком!

Пинчер-Старший, лучший сыщик с дипломом, был теперь само торжество:

— Ты произнес «Фунтик», не килограмм, не тонна, а именно Фунт?! Заврался, мой милый, по тебе полиция плачет, тюрьма тоскует, камера с петель двери рвет!

— Обыск! — объявил Добер-Младший, лучший сыщик без диплома, опуская свой саквояж на траву.

Уж что-что, а обыск эти ребята делать могли! Так, бывало, ищут, такого в карманы понасуют…

Дядюшка Мокус знал эту хватку и потому поднял вверх руки:

— Ваша взяла. Этот бедняга здесь, в этом ящике, делайте с ним все, что хотите!

Поросячий визг отчаяния на миг заглушил шелест деревьев и перебранку птиц.

— Ну, наконец-то! — произнесли хором сыщики и в слезах обнялись.

Бамбино не разделил радости полицейских.

— Бедный поросенок! — шептал он, заламывая руки. — Несчастный малыш!

— Попался! — удостоверился Добер, заглянув в ящик. — Маленькии-маленькии, а награда за него, ой-ой-ой!

Пинчер достал из баула увесистый том инструкций и приложился к нему губами.

— Наука не подвела! Поросенок арестован. Ящик конфискован. Алле-гоп! Вуаля!

— Да, да, конечно, — признал свое поражение дядюшка Мокус, — я помогу…

И он засуетился, снимая ящик и хлопая створками, и, лишь закрывая последнюю из них, не удержался и произнес не без гордости:

— Ап!

Напоследок Пинчер обошел цирковую машину со всех сторон.

— На какой свалке вы откопали это чудо? А это к чему? Ведь подача звуковых сигналов в городах запрещена.

Добер и Пинчер подхватили хрюкающий ящик и помчались, продираясь сквозь репейники и кусты.

— Ну что, дохрюкался? — поинтересовался Добер, поглаживая фанеру.

А Пинчер добавил:

— Удрать от такой старушки, как Беладонна, — это надо уметь!

Дядюшка Мокус стоял на пеньке и, прощаясь с полицией, помахивал шляпой. Цирковые слезы из его глаз текли в три ручья.

— Пиши нам, Фунтик, — кричал он, — пиши по адресу: Автомобильчик дядюшки Мокуса Фокуса, Мокусу лично!

А Бамбино, не переставая терзаться, заламывал руки:

— Как ты смог, дядюшка? Ну как ты смог?!

— Смог, — развел руками дядюшка Мокус.

Подойдя к оставшемуся на поляне ящику, он поднял его на пенек, разобрал створки, и перед удивленным взором Бамбино вновь предстал поросенок!

Бамбино глазам своим не поверил:

— Фунтик?! Вот это да!!!

Поняв, что опасность миновала, поросенок Фунтик подошел к Мокусу, обнял его за шею и сказал фразу, ставшую потом крылатой:

— Ребята, отныне я — ваш!

По разным дорогам и в разные стороны едут цирковой и полицейский автомобили.

Все разное, а тема для разговоров одна.

В цирковом говорят:

— Мы рады, Фунтик, что ты теперь с нами!

А в полицейском:

— Мы из сыщиков — сыщики! Обещали — поймали. Теперь нам за этого Фунтика большие деньги дадут!

У первой же телефонной будки Добер попридержал авто.

— Алло, полиция? Докладывает Пинчер-Старший, лучший сыщик с дипломом! Государственный преступник Фунтик пойман и будет доставлен через десять минут! Кто отличился при проведении операции?! Странный вопрос… Я, конечно, кто же еще?!