Сделав стойку, Пинчер залился лаем.

— Тсс… — осадил не в меру ретивого начальника Добер и, приподняв шляпу, отйесил цирковой труппе поклон.

— Отличное болото, не правда ли?

— Не правда, — покачал головой дядюшка Мокус.

Узнав странную парочку, Фунтик взвизгнул и решил дать деру, но Мокус попридержал его:

— Тихо… Мы их не узнали!

— Что здесь происходит?! — не понимал Бегемот.

— Мы охотник с собакой! — представился Добер, готовясь к прыжку. — А вы?

— А мы здесь застряли! — развел руками дядюшка Мокус.

— Крепко?

— Ох, всеми колесами!

— Тогда фас! — приказал пес охотнику и, натянув поводок, ринулся в тар-тарары.

Через секунду группа захвата уже бултыхалась в болоте, в самом центре у кочки, в том месте, где только что молотил тину колесами наш автомобиль.

— Уф! Буль-буль! Тьфу!

Добер стоял по горло в болотной ряске и стойко, как подобает охотнику, отбивался от комаров.

Что же до Пинчера, то того в этой ситуации почти совсем не было видно: провалившись в болото, он теперь спасал самое дорогое — кожаный с золотым тиснением полицейский диплом.

— Как вам не повезло, ребята! — заметил Мокус и покачал головой.

Бамбино чувством сострадания владел в меньшей мере и потому спросил:

— Дядюшка Мокус, можно, я кину в них грязью, а?

— Что ты, что ты, — остановил его Мокус. — Да, это плохие люди, но у них могут быть хорошие дети, которые будут любить цирк!

Приняв на борт свой изрядно подмоченный экипаж, автомобиль укатил.

— Вуаля! — по традиции сказал дядюшка Мокус сыщикам на прощание…

И вся остальная цирковая труппа поддержала его:

— Вуаля!..

Сыщик с дипломом привык смотреть смерти в лицо, но лягушонка на таком расстоянии он видел впервые.

От страха бедняга залаял и начал икать.

— Оставь, — осадил его Добер, — теперь это уже ни к чему!

— Собачья работа, — жаловался Пинчер, пробираясь к кочке и ставя на нее раскисший башмак. — Порядочные люди сидят теперь дома в тепле, а я мокну в болоте, и диплом мой мокнет вместе со мной.

И вдруг кочка под его ногой неожиданно приподнялась и превратилась… в разъяренную госпожу Беладонну с живым раком вместо заколки в позеленевших от водорослей волосах.

— Тебя что, в школе учили дамам на головы наступать?!! — поинтересовалась Беладонна, выбравшись на сухой пятачок.

Пинчер, вместо того чтобы встать на кочку, встал в позу:

— Да, мадам, я там, если хотите знать, в виде портрета до сих пор на доске почета в своей школе «висю».

— Ну, что ж, — решила мадам, — придется закрыть эту школу раз и навсегда.

Устроившись на кочке, мадам Беладонна прежде всего открыла ридикюль, принялась отмывать свои деньги, а потом, покончив с главным, взялась за более детальный разнос.

— Олухи! Циркачи! — распалялась она. — Простофили! Бродяги! Я — вне себя! Я сделаю то, что не сделала эта противная обезьяна: забросаю вас грязью.

— Подлинная обезьяна, — отметил Добер, уворачиваясь от увесистых комков.

А Пинчер согласился:

— Макака, макака и есть! Минуту спустя сыщик с дипломом взмолился о снисхождении:

— Хозяйка, я знаю, что это не в ваших правилах, но, в порядке исключения, не могли бы вы протянуть нам руку или хотя бы ручку той сумочки, что у вас в руках.

— Да?! — изумилась Беладонна. — А миллион вам не нужен? — зажав ридикюль под мышкой, Беладонна показала сыщикам две тощие фиги, разумно полагая, что одной этим ребятам будет мало, а трех у нее, к сожалению, нет. — Выбирайтесь, как знаете, — сказала она и добавила: — Да, и купите второй намордник! На ближайшей помойке вас ждет роскошный обед.

Достав из ридикюля переговорное устройство, Беладонна вылила из него воду и вызвала полицейский шар-монгольфьер.

Изо всех сил накручивая педали, через минуту примчался Фокстрот к болоту и сбросил вниз трап.

Со скоростью цирковой акробатки бросилась Беладонна к корзине, но на полпути остановилась и вылила из сапога воду.

Две зеленые лягушки, приземлившиеся на грудь Доберу и Пинчеру, пострадавших мало утешили: ведь им на их собачьей работе так порой не хватает наград.