Ежик никогда не видел его заикающимся, оттого еще больше испугался. Он уткнулся в грудь Семена. Плечи его вздрагивали. Метелин усадил его к себе на колени, прижил к груди:

— У-у-спокойся, мой мальчик. Это о-общее н-на-аше с тобой горе.

Так, обнявшись, они провели остаток ночи.

Утром Семен был грустным, печальным. Сашко несколько раз незаметно погладил его по плечу, когда завтракали.

Что схвачен Василий, знали оба, с его именем связывали арест Ирины и Надежды Илларионовны, но прямо обвинить Василия в предательстве не решались, потому отмалчивались.

После долгих размышлений Метелин сказал:

— Тебе, Сашко, тоже надо спасаться. Вернее всего — уходить к партизанам, к товарищу Сидорову. Сейчас же направляйся в хутор к учительнице Марии Александровне. Держись балками. Там ты встретишь Настю, у нее тоже беда.

— А Костя? — спросил Ежик. — У Поляковых ему долго нельзя оставаться.

— И его в отряд переправим. Приготовим надежные документы и затем выпроводим из города.

Разделив Настины харчи, Метелин ранним утром отправил Ежика к связной партизанского отряда.

Часа через четыре после ухода Сашко в «Ласточкином гнезде» появился Максим Максимович. Беда вынудила его пренебречь осторожностью.

— Собирайся, Семен Степанович, да побыстрее, — торопил Максим Максимович, — в другое место уведу тебя, более надежное. Василий, он ведь…

Максим Максимович не сказал того, что он думает о Василии Трубникове. Но Метелину этого и не надо было говорить.

— Наш подвал ему неизвестен, — поняв намек, возразил Метелин.

— Береженого бог бережет, говорили в старину. Нам неизвестно, как дальше развернутся события.

— Остальным я верю! — не унимался Семен.

— И я в них не сомневаюсь. Но пусть «Ласточкино гнездо» временно опустеет. Мы за ним установим наблюдение. Если не тронут, опять вернешься сюда.

Семен подумал: «Максим Максимович что-то от меня скрывает. Сказал «не сомневаюсь», а из подвала эвакуирует в пожарном порядке. У него кто-то на подозрении? — прикидывал Метелин. — Если Василий отпадает — тогда кто? Надежда Илларионовна?.. Даже стыдно такое предположить. Ира?.. Нет, нет, кощунствую. А может, обычная перестраховка? Тогда к чему поспешность?.. Скорее всего, Василий знает больше, чем мы догадываемся. Именно это заставляет Максима Максимовича торопиться».

В мирное время, по выходным дням, Максим Максимович, по его выражению, «очищать легкие от цеховой копоти» уходил в поселок на окраине Приазовска, к давнишнему другу — старому рыбаку.

Пятистенный дом его под красной черепицей четырьмя окнами весело глядит на морское побережье. Бывало, часами просиживал Максим Максимович на незастекленной веранде, вдыхая горьковатый морской воздух.

Сюда, на рыбачью окраину, Максим Максимович привел Метелина после ареста Трубниковых. У калитки Семен остановился. Со двора доносились шум и гам, как из детского сада. Максим Максимович разъяснил:

— Моего друга бог детишками не обидел: шесть внуков воспитывает — двоих от дочери, остальных от невесток.

Максим Максимович представлял себе, как тяжело Семену после ареста Трубниковых, поэтому и поселил в семейный дом. Правда, днем Метелин отлеживается на чердаке. А вечером, когда засыпают дети, от которых скрывают присутствие чужого человека, спускается вниз, в беседах с хозяином отводит душу.

Целыми сутками Метелин томился своими думами в доме под красной черепицей. Хозяин-рыбак, наконец, дал знать: сегодня жди гостей.

Во второй половине дня стали появляться поодиночке: Юрий Маслов с удочками — для отвода глаз поспрашивал соседей, не сдается ли уголок для холостяка? Максим Максимович нес на плечах вязанку кукурузных бодылок — за топкой в степь ходил. Руже проще — в поселке женщинам на картах гадала. Словом, подделывались кто как мог под случайных прохожих.

Рыбак, выпроводив внуков на прогулку, приказал в горнице накрыть стол. В тарелках дымилась уха, заткнутая тряпочкой, стояла бутылка самогона.

— Это для маскировки, — указывая на бутылку, сказал Максим Максимович.

Расставив стаканы, разложив ложки, хозяйка скрылась за дверью. Проводив ее глазами, секретарь подпольного горкома партии проговорил:

— Утешать вас, товарищи, не стану. Хороших бойцов теряем мы.

Ружа всхлипнула, отвернулась. Метелин и Маслов опустили головы. Максим Максимович перевел разговор на другое:

— Присаживайтесь. Поедим, тогда будем соображать, что дальше делать.

Все разместились за столом, но к еде не притрагивались. Максим Максимович подряд хлебнул две ложки наваристой ухи, приглашая следовать его примеру. Ружа и Юрий были голодны, но виду не показывали. Отведав несколько ложек юшки, одновременно с какой-то поспешностью отодвинули тарелки в сторону.