— С каких это пор я стал твоим человеком, сынок?

— Да ни с каких, сэр! – юноше очень хотелось назвать ублюдка Уизли начальничком, но он сдержался: в конце концов, этот идиот может быть просто не в себе из-за ожогов и боли. — Но раз уж я, высокородный Малфой, не считаю для себя зазорным работать под вашим руководством, значит, формально вы можете быть отнесены к своим людям нашей семьи. Кстати, сэр, я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы перестали называть меня сынком. К счастью, я к числу ваших родичей не отношусь…

Драко одновременно говорил и писал записку для тех, кто может, разыскивая их, попасть в это место. Написав на большом листе бумаги, что они пошли вверх по течению реки, юноша сложил его вдвое, положил на песчаный пригорок и придавил камнем, обернутым в полиэтилен, а рядом положил ботинки нищеброда.

— Заметано, мистер Малфой, — проскрипел Уизли. — Только мне непонятно, почему вы считаете, что Уизли бросают своих людей в беде.

— Да потому, сэр, что у нищебродов, в отличие от высокородных, не может быть своих людей. Кроме того, я имел ни с чем не сравнимое удовольствие общаться с вашим сыночком Перси…

Полюбовавшись тем, как начальничек заметно вздрогнул, Драко мягко сказал:

— Сэр, попытайтесь, пожалуйста, встать! Если не сумеете – ничего страшного, носилки у меня под рукой…

Уизли, шипя, попробовал подняться на ноги. К изумлению юноши, через несколько секунд он уже стоял, слегка покачиваясь, и пытался идти.

— Я пока могу ходить, мистер Малфой, — прошептал нищеброд, — но не знаю, надолго ли меня хватит. И я был бы очень вам признателен…

— Обопритесь на мою руку, сэр, — Драко все понял без слов. — Магия здесь заблокирована, так что палочка мне все равно не понадобится. Драться по–магловски я не умею, а если бы и умел, то не обожженными же руками! Так что все в порядке, сэр!

Юноша спрятал носилки в Уменьшающий мешок, взял начальничка за руку, и они пошли по песчаному берегу незнакомой реки вверх по течению.

Уизли навалился на Драко всем своим весом, и идти было нелегко. Жара, на которую юноша до этого не обращал внимания, теперь брала реванш за пренебрежение к себе. По лицу и телу Драко стекал пот, дышать влажным и душным воздухом было трудно. Остановившись ненадолго, юноша оторвал от мотка марли два куска, один из них повязал на голову нищеброда, а другой – себе на голову. После этого двое волшебников продолжили путь.

Начальничек, почти не останавливаясь, что-то рассказывал странным визгливым голосом. Слушать это было неприятно, но Драко сдерживался, понимая, что нищеброду очень плохо. Через некоторое время Уизли начал громко и фальшиво петь странную магловскую песню об Эре Водолея:

— Гармония и понимание воцарятся в мире…

Юноше стало смешно: насколько он понял из слов начальничка, эта песня была написана в 1960–ые годы, когда в волшебной Англии творилось то, что гармонией и взаимопониманием назвать было никак нельзя.

Закончив голосить про Водолея, Уизли запел песню «Пусть Солнце светит всем» и снова попал не в такт: Драко сейчас предпочел бы, чтобы дневное светило сияло не так ярко. Еще немного поудивлявшись столь неожиданно прорезавшимся вокальным талантам начальничка, юноша вдруг все понял и немного смущенно сказал:

— Сэр, если вам больно, вы кричите, не стесняйтесь! Кроме нас, здесь все равно больше никого нет.

— Мистер Малфой, — оскорблено отозвался нищеброд, — спасибо за разрешение! Когда будет необходимо, я им непременно воспользуюсь.

После этих слов Уизли шел, ни говоря ни слова. Драко молча обругал себя за бестактность, но не мог не заметить, что в тишине идти значительно легче.

Юноша не знал, сколько времени они уже шагают у кромки воды, не видя ни людей, ни признаков цивилизации. Солнце стояло по–прежнему высоко. Он взглянул на часы – они показывали половину шестого, что правдой быть никак не могло. Стрелки часов начальничка застыли на десяти минутах второго, что тоже действительности не соответствовало.

— Значит, здешние места и на часы влияют, — проскрежетал нищеброд. – Нехило!

Безумно хотелось пить, но Драко сдерживал себя: воды осталось мало, и ее надо беречь. Мутную коричневатую жидкость, текущую в реке, пить, наверное, можно, но чем позже начинать это делать, тем лучше.

Еще через некоторое время Уизли молча упал на песок, повалив и своего спутника. Поняв, что начальничек потерял сознание, юноша вновь смазал руки мазью, достал из Уменьшающего мешка носилки, привязал к ним по–прежнему не реагирующего на происходящее спутника и положил ему под голову сверток полиэтилена.