— Не-а, — отвечал тот, неотрывно глядя на разворачивающееся на скатерти действо, — на вот, пожуй.

— Что это? — заработал челюстями Карп. — Странный вкус.

— Шляпки мухоморов, сушеные.

— Ладно, сойдет. Начнем, пожалуй. Увеличь-ка мне вот этот фрагмент…

Хэммел захлопнул дверь и не спеша пошел домой, но в его ушах еще долго стоял стук киянки о долото и команды плотника: «Так, хорошо, но ближе, ближе… А теперь с другой

стороны… Зайди снизу… Хорошо… Зафиксируй… Пропорции, пропорции соблюдай…». Ночь опустилась на Нижние Хвосты, по стройным стволам сосен струился лунный свет, и где-то далеко, у перевала, выл то ли одинокий волк, то ли голодный вампир.

Вторые сутки Адам Эммануэль боролся с бессонницей. Устав от этой бесполезной борьбы, он с воплем отчаянья покинул свой уютный лакированный гроб и нервно закружил под потолком фамильного склепа. Желудок сводило судорогой. «Придется пойти на охоту», — подумал вампир. Спикировав к гробу, он в полете выхватил из-под подушки зубную щетку и, выписывая круги под потолком, принялся чистить клыки. До темноты оставалось несколько часов.

— Уши надо закруглить, — задумчиво рассматривал Хэммел результат ночной работы, — а это в руке у нее что?

— М-м-мочалка, — с трудом ответил плотник, лежа на полу.

— Убрать, — распорядился Хэммел, — а так, в общем, ничего, мне нравится. Когда одушевлять будем?

— Погоди ты одушевлять, — вмешался шаман, — сначала все проверить надо.

Хин несколько раз обошел вокруг деревянного изваяния, иногда наклоняясь и придирчиво рассматривая некоторые детали.

— Это ладно, это хорошо, — бормотал он успокоительно, — а что с зубами?!

— А что с зубами? — спросил Хэммел.

— Никуда не годятся, — Хин засунул свой толстый палец статуе в рот и с хрустом отломал два деревянных зуба, — придется протезирование делать.

— Ну, это не ко мне, — полурослик вдруг вскочил с пола, где пытался спать, и засобирался домой, — с этим к Бороде идите. Можно, конечно, из твердых пород дерева сделать, но лучше пусть железные будут. А меня дома жена ждет, — кидал он инструменты в сумку, — все, если что — я дома.

— К кузнецу с пустыми руками идти нечего, — проводив взглядом полурослика, наставительно пробормотал шаман, — у тебя деньги есть?

— Есть немного, — кивнул Хэммел.

— Топай тогда в лавку к Эрвандилу, купи чего-нибудь по-забористей, — посоветовал Хин.

— У него там кроме эльфийских вин двухсотлетней выдержки нет ничего. Джеф его пить не будет, да и денег у меня на него не хватит, — отвечал ему Хэммел, — лучше ему свеклы отвезти.

— Джеф Дуболом ест свеклу?! — удивился огр.

— Да нет же, он из нее «орчью кровь» гонит.

— Орчью кровь? Из свеклы? Неадекватно! А можно мне поучаствовать? — загорелся Хин.

— Можно. Только свеклы у меня нет. Может, у тебя есть?

— У меня тоже нет, — отвечал огр, — но я знаю один амбар…

Дождавшись темноты и прихватив с собой Карпа с телегой, друзья погрузили на нее корнеплоды из амбара старосты, и отправились к кузнецу. Джеф Дуболом встретил их на пороге кузни. Красноватый свет горна, лившийся из дверей, делал его приземистую фигуру еще ниже и шире, а его рыжую бороду почти черной.

— Да, это свекла, — сказал он вместо приветствия, — ну что ж, приступим.

Протянув руку за дверь, он дернул за кольцо на цепочке, и крыльцо, издав натужный скрип, приподнялось, обнажив наклонный желоб, уходящий под землю, в темноту. Затхлость подвала отравила прохладный вечерний воздух. Друзьям стало не по себе.

— Бросайте ее туда, — ткнул гном пальцем себе под ноги, в черную дыру подвала.

— Погоди ты с «орчьей кровью», у нас к тебе дело, — сказал полурослик.

— Не боись, процесс полностью автоматизирован. Мойка, очистка, измельчение, брожение и перегонка. Сыпь, не бойся. Займемся мы вашим делом. У меня одного резерва сто декалитров, да и так найдется, что выпить.

— Не пойдет, — покачал головой Хэммел.

— Почему не пойдет? Челюсти как челюсти, — пожал плечами Джеф Борода.

— Да ты на них посмотри — такими зубищами бревно перекусить можно!

— На совесть сделано, — согласился кузнец.

— Нет, мне саблезубая жена не нужна! Переделывай!

— Вот незадача, зачем я тогда медвежий капкан испортил?

Хэммел Милл стоял у окна шаманьей избушки, отвернувшись и втянув голову в плечи. Джеф, Карп и хозяин дома сидели за столом. Закутанная в скатерть женская фигура стояла в центре начерченной на полу пентаграммы. Свечи, стоявшие по углам магического чертежа, были погашены. В комнате пахло воском и унынием.