Мы люди, и поэтому, давайте смотреть на дела, увещеваю вас; ибо человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце (1 Цар.16:7). Надобно требовать только исповедания веры устами, когда оно не произносится с явной ложью, по которому и сам Тарасий принял рукоположение, и относительно которого тогдашние ревнители и строгие исполнители согласились с Тарасием и были в единомыслии с ним. Однако вскоре после Собора появились разногласия, по их мнению, по поводу принятия рукоположения за деньги и по некоторым другим вопросам. Если это и вам кажется справедливым, то мы перейдем к следующему вопросу: скажем о том, что было со времен Тарасия до сих пор.

Какой же следует отсюда вывод? Со всяким неосужденным священником, согласно Богослову и Златоусту, надобно иметь общение. Ибо первый говорит: «Считай каждого способным к очищению, только бы он был из числа избранных и не из явно осужденных и чуждых вере»; а последний: «Исследуй, дознавай, ибо общение без исследования небезопасно, и опасность касается великих предметов».

Итак, будем исследовать и познавать, с кем мы должны вступить в общение, исповедует ли он правую веру, не рукоположен ли он за деньги, и не справедливо ли что–нибудь другое худое, что подозревают в его жизни или что передает молва. Если же справедливо то, что он получил рукоположение от такого–то еретика или рукоположенного за деньги, но сам не еретик и по неведению возведен в сан рукоположенным за деньги, т. е. симонианином, а сам исповедует всю истину, соблюдает веру и правила неизменными и уклонившихся от того и другого отвергает, то нам нет никакого основания удаляться от него. Ибо такой не подлежит осуждению, по мнению вышеупомянутых святых, а значит и по общему мнению.

В таком случае мы сами имеем с ними общение и вам советуем делать то же. Ибо если исследование продолжить, то будут отвергнуты увещания святых и становится тщетным великий дар священства, с помощью которого мы становимся христианами. Таким образом мы можем впасть в язычество, что было бы безрассудно. К тому же, предпринимающие такое исследование, путешествуя по западу и востоку, не нашли бы достойного, так как все один от другого оказались бы подлежащими низложению по причине взаимного служения вместе. Ибо известно, что при Тарасии посланные отсюда апокрисиарии служили вместе с предстоятелем Римским, а от него посланные, может быть, служили вместе с восточными. Таким образом, священство уничтожилось бы, и чтобы не случилось сего, мы, в согласии со святыми, станем соблюдать вышеупомянутую меру.

В Церкви случалось и случается много подобных проступков, которые никто из святых, насколько мне известно, не исследовал подробным образом, — потому что это невозможно, и не заповедал нам поступать так. Услышав же о том, будто наша настойчивость для нас не полезнее собора, утвердившего прелюбодеяние, я удивился, ибо она настолько же достопочтеннее, насколько голос Господень — апостольского. Я не утверждаю, что Тарасий не говорил, будто было рукоположение за деньги, но он, как известно, объявил, что не принимает в общение таких.

А ныне из–за принятия в общение сочетавшего прелюбодеев было соборно, вопреки Евангелию, Предтече и правилам, произнесено учение, согласно которому беззаконие признается экономией, будто епископы и священники могут господствовать над правилами когда захотят; а тех, которые несогласны с этим, проклинают и преследуют, как вы знаете. Хотя это и произошло после времен иконоборческой ереси, но, для рассуждающих благочестиво, не лучше той. Их молитвами Господь да истребит зло и дарует прежний мир Своей Церкви! Впрочем, как ты писал, одно действие опровергается другим, и признание беззаконного действия сменяется отвержением и наоборот. Господь да сохранит тебя и весь дом твой здравыми и молящимися о нашем смирении, первейший из друзей и лучший из ревнителей!

Почему ты перестала писать и извещать нас о делах твоего преподобия? Но мы, несмотря на это, не перестанем писать к тебе, как потому, что уже однажды мы отверзали смиренные уста свои, обращаясь к тебе так и по причине твоей ревности о Боге и пламенного благочестия. Ибо я слышу, что ты непрестанно благотворишь братьям нашим, путешествующим туда и сюда, каждого приходящего принимая человеколюбиво и провожая с благожеланиями, как служителя Христова. О, как прекрасно твое занятие! О, святая душа твоя, бодрствующая в делах божественных!

Эти действия не одиноки, они — побеги других добродетелей и порождение твоего духовного плодородия; ибо невозможно не благоухать носящему ароматы и не светить несущему свет. Поэтому везде и всегда, особенно же во время гонений за Христа, одни оказываются любителями святости и богоблаженными, а другие — преданными порокам и недобрыми, хотя внешне и делают вид, что имеют внутри добро… [ [99] ]

Письменная беседа — средство для оживления любви, вызывающее привязанность в душах любящих, и тем более, чем чаще бывают такие беседы. Оно как бы пробуждает скрытые искры любви и воспламеняет взаимную симпатию. Нечто подобное произвело и в нас, смиренных, письмо твоей милости, исполненное духовной дружбы и содержащее в себе живейшие искры воспоминаний. Пользуйся же, благочестивейшая госпожа, этим средством любви, и извещай нас о твоем здоровье и благополучии. Ибо мы знаем о твоей всегда цветущей добродетели и великом благочестии из того, что слышали и слышим и из того, что сами испытали и испытываем, — или через отзывы других, или в своих беседах.

Мы слушали бы твой голос с большим удовольствием, не просто внимая звуку, но вместе с тем понимая и то, что ничто так не выражает состояния души, как исходящее из нее слово, каково бы оно ни было. Узнав о том, что случилось с госпожой дочерью твоей, мы опечалились, но какую молитву или облегчение доставим мы, грешные? Впрочем, будь уверена в том, что такие скорби ничего не могут сделать, если мы сами не дадим им места какой–нибудь невнимательностью. Ибо, как невозможно какому–либо месту, освещенному солнцем, заключать в себе мрак, так невозможно и человеку, руководящемуся Божественным светом, т. е. мудростью и добродетелью, потерпеть какой–либо вред от враждебных и бесовских наваждений.