Но ясно, что утомляющегося, алчущего, повинующегося и предстоящего перед судилищем святой Иоанн, без сомнения, представлял изображаемым в телесном виде — или красками на стене, или на картине. Объяснять же предметы настолько очевидные ему не было причины. Ибо если он видел бесплотного Ангела на иконе, как он говорит, то неужели не созерцал воплотившегося Христа изображаемым на иконе? Безумно так думать об этом святом.

Итак, если они пользуются его словами для подтверждения своего нечестивого учения, то почему отвергают его же, не допуская изображений Ангела или кого–либо из богоносных мужей, тогда как Златоуст в одном месте говорит о святом Мелетии: «Как вы поступали с его именем, так поступали и с его изображением. Многие начертывали этот святой образ и на перстнях, вместо камней, и на стаканах, и на чашах, и на стенах брачных чертогов, и везде»? [ [171] ]

Однако они не позволяют слушать и его. Относительно сказания о святом Панкратие: если неизвестно, кем оно написано, что из того? Почти все сказания о мучениках не имеют подписей, и, однако, они подлинные, и на них основываются учителя, составляя похвалы в честь мучеников. Святой Панкратий почитается в Сицилии, в величайшем храме, в котором, говорят, бывали и знамения. Таким образом, не принимающий сказания вместе с тем очевидно восстает и против мученика. Так об этом можно сказать в немногих словах. Ты же, сын мой, будь здоров и спасайся, и далеко отходи от Григория, чтобы он не погубил тебя, если будешь неосторожен.

Я прочел письмо твоего благочестия. Но для чего похвала, которую ты высказала нам, чуждым всего доброго? Для чего и требование назидательного слова от нас, которые не в состоянии напоить себя самих, не то что источать потоки для других? Впрочем, так как написано: всякому просящему у тебя дай (Лк.6:30), — то прими несколько слов от нашего убожества.

У тех, которые обращаются к общественной жизни, око ума не может быть так чисто, чтобы беспрепятственно взирать на красоту славы Божией, ибо они слепотствуют от плотского пристрастия, как будто от гноя. А нам, которым должно отречься от всего и заповедано взять только крест Христов, удобно созерцать Бога, т. е. ничего иного не иметь и ни о чем не думать, кроме того, как бы угодить Господу, служить Ему чистым сердцем, отвергнув всякое плотское расположение.

Да будет же ограда вашего заключения городом Божиим, украшенным добродетелями, как золотом, запертым ключами не только по телу, но и по духу! Итак, вам надлежит удаляться от лицезрения мужчин, привязанности к родным, дружбы ко всему миру и общаться только между собой, иметь одну душу и одно сердце, по примеру верующих в начале, при апостолах.

Игуменья пусть игуменствует, как будто представляя образ Христа, сначала делая, а потом таким образом и уча (Деян.1:1), не опуская ничего из того, что заповедано и показывая это на деле. Подчиненная должна слушаться и покоряться, как бы исполняя послушание Самому Христу. Где есть это, там плод всех добрых дел, а где этого нет, там совершенно противоположное: отдельные сборища, споры, наушничества, самообогащение, надменность, пристрастие как одной к другой, так и ко внешним, или родственникам, или другим близким.

Таково краткое напоминание об этом. Я же, смиренный, увещеваю вас иметь вместе с доброй жизнью и чистую веру, ни в коем случае не вступать в общение с христоборной ересью, которая нисколько не отличается от иудейства, отвергая спасительное домостроительство Христово через отвержение досточтимых икон и Самого Христа, и Богородицы, и всех святых. Ибо образ тождествен первообразу по чести и поклонению, как, например, сам Животворящий Крест и его изображение.

Итак, не отрицайтесь Христа вы, носящие Христа в святом одеянии, чтобы этим не погубить столько трудов, которые вы переносите, проводя девственную жизнь в заключении, и не стать, — о если бы об этом ни мыслить, ни говорить! — на противоположной стороне. Но зная, что ни жизнь без правой веры, ни вера без божественных дел не может спасти, сияйте тем и другим во славу Божию, к хвале Церкви, к достижению обетованных вечных благ, молясь и о нас, грешных, чтобы нам спастись.

Хотя и поздно, но я получил твое письмо, сын мой, и возблагодарил Господа за твое оправдание, благоразумие и спасение, за то, что ты сохраняешь столь многих братьев от сетей еретиков, терзающих не тела, но души, впрочем, и тела тоже — ударами и смертями, которые они причиняют. Будь здоров, возлюбленный сын мой, мужайся, руководи братьями твоими, ободряй, показывай то, что имеет отношение к истине, побуждай к мученичеству.

Таково время, хотя и скрываетесь вы законно. Ибо подвергать самого себя искушению, — о чем желал ты знать, — значит то же, что и по собственному побуждению выдать себя убийцам. Если же святой Гордий, как и некоторые другие из мучеников самопроизвольно выходили на мучения, то этого требовали обстоятельства, так как тогда никто не осмеливался говорить прямо, и безбожие разгоралось все сильнее [ [173] ]. Они чистым сердцем созерцали Бога и Им были побуждаемы. Так и великий Предтеча с опасностью для себя обличал Ирода. И теперь по благодати Божией много поборников и мучеников, но выдавать самого себя — дело незаконное.

Очень рад, что тебе сочувствуют и другие отцы, чьи имена — в книге жизни (Флп.4:3). Приветствую их через тебя и прошу их святых молитв в помощь для достижения спасения. О, если бы ты получил что–то хорошее и от брата Ипатия! Братия в нуждах да будут полезны, — заповедует Писание (Прит.17:17). А от нашего смирения никакой пользы, хотя ты и превозносишь нас из любви.

Так как ты желал получить и катихизическое поучение, которое я составил для всех братьев, то теперь посылаю его и к тебе. Ты же молись непрестанно о моем спасении. Кубок я получил, и пусть он будет живейшим напоминанием о тебе. Девятерицу моих братьев и сыновей приветствую, усерднейше прося и их молитв. Брат Николай, заключенный со мной, приветствует тебя и всех. Благодать с вами. Аминь.