– Да погоди ты. Не спеши, – переполошился Сячинов, с места выбрался и бросился к двери. Перегораживая ей путь. – Скажи хоть!

– Что? – Арина решительно шагнула в его сторону, сумочку локтем прижала к боку.

– Хоть что-нибудь скажи. Что вообще думаешь по этому поводу, а, Аринка? – Сячинов даже сумел улыбнуться, неприятно и заискивающе.

– Мотив, Сергей Иванович. Для такого страшного злодейства нужен мотив. И весьма веский. У Ветрова его не было тогда, нет и теперь, если, конечно же, он не конченый идиот.

– Экспертиза доказала обратное, – напомнил он ей.

– Да, экспертиза определила его вменяемым. Поэтому… Я считала и считаю его непричастным к этой серии убийств.

– Чур на тебя, чур!!! – замахал руками Сячинов в неподдельном испуге. – Какая серия, Воробьева?! О чем ты?! Месть, скорее… Неразделенная любовь… Тайна какая-нибудь… Ребята сейчас прорабатывают контакты погибшей Митиной и…

– А я слышала, что ее мужа арестовали по подозрению в ее убийстве, – фыркнула она, еле удержалась, чтобы не вышло с презрением. И замотала недоуменно головой, тронув кончиками пальцев висок. – Это же вообще… Ну ни в какие ворота!

– У него нет алиби. И газеты у него в доме нашли с описанием того самого страшного злодейства, – сгорбился, огрызнувшись, Сячинов и пошел от двери к окну. – Мало ли, мы все должны проработать. Может, он газет начитался и решил стать подражателем.

– Голливуд отдыхает! – Арина со вздохом взялась за ручку двери. Хотела уйти без последнего слова, да не удержалась: – Я считала и считаю до сих пор, что тогда не все контакты погибшей семьи были выявлены. Что-то осталось за кадром. И теперь, после побега Ветрова… Кстати, о побеге! Не смог ли спровоцировать убийство Митиной его побег? Может, настоящий убийца, узнав, что Ветров сбежал, начал подчищать следы?

– А чего снова так резать-то? – недоверчиво покосился на нее Сячинов.

– А чтобы снова на Ветрова подумали. Он же не за решеткой теперь. Хотели совета, Сергей Иванович? Получайте! – Она чуть приоткрыла дверь, намереваясь после этих слов сразу выскользнуть наружу, а то точно останется здесь на полный рабочий день, а она Сашке так и не позвонила, и он теперь может за нее волноваться. – Выясните, не была ли погибшая Митина знакома с кем-то из членов ранее погибшей семьи. Не была ли она знакома с Ветровым? Или с людьми, которые его знали?

– Умная очень, да?! – заорал ей в спину Сячинов, но зря старался, дверь за Ариной уже закрылась, тогда он уже для себя сказал с болезненной гримасой: – Умная… Все они умные!

Он понимал, что молол при Воробьевой, по большому счету, ерунду. И не думал он вовсе, что Митину убили ради того, чтобы внимание Воробьевой привлечь. Это он так, чтобы побесить ее, раззадорить, так сказать. Может, озлилась бы да и помогла в этом тухлом деле.

Ох, и гаденькое дельце, ох, и гниленькое! Как бы с кресла не слететь и за прежнее расследование, содеянное в срок, и за это, которое продвигается ни шатко ни валко.

Воробьева раскомандовалась тут: контакты, говорит, ищите! А они что, не ищут? Еще как, если верить отчетам подчиненных. А толку? Скрытной была, тихой, незаметной Митина эта. На прежнем месте работы никто толком о ней ничего сказать не может. Плечами пожимают и тут же начинают ее деловые качества расхваливать. А что им с ее деловых качеств? Муж бывший, хоть и гонял при совместной жизни девушку, теперь впал в сильную тоску, все время плачет и раскаивается, что оставил ее одну. Время пока есть его подержать, а дальше что?

Сячинов открыл маленькую узкую дверку в углу кабинета за стеллажами. Там, в тесной комнатке размером два на метр тридцать, у него был умывальник с зеркалом, стул возле него и вешалка, на которой висело полотенце и гражданская одежда на всякий случай.

И вот, он считал, случай тот настал. Сейчас, когда его молодая, способная во всех отношениях жена думает, что он на работе, он переоденется и тихо смоется с работы. До дома ему доехать десять минут. Еще столько же потребуется, чтобы собрать ей ее вещи и выставить вон.

Сергей Иванович с сожалением глянул на себя в зеркало. Темный свитер под горло еще сильнее оттенил его нездоровый вид. И даже тонкая светлая куртка не помогла, он все равно выглядел изможденным, болезненным и старым. Такому не место рядом с молодой вертихвосткой.

– Вон… Вон, и никак иначе, – скомандовал он своему зеркальному отражению. – Отступных больше не будет!

Он ведь намеренно ехал сейчас домой. А накануне намеренно не явился ночевать. Нужна была провокация! Ночью его девочка наверняка бесилась оттого, что старичка все нет и нет, а быть вот-вот должен. И в клуб бы укатить, а ну как явится. Не явился. И к утру у его киски запал бешенства был эквивалентен ядерному взрыву. Потом у него начался рабочий день, а у нее день стопроцентно свободный. И он искренне надеялся, что свободой этой она воспользуется на всю катушку.