– Не знаю, не знаю… – задумчиво обронила она, тихонечко попивая кофе, ковыряться ложечкой в пирожном она передумала, не хотела при нем. – Что-то в тебе не так, дорогой.

– Да ну! – протянул он насмешливо.

Повел шеей – новый жест, не узнанный ею. Сузил глаза, тоже никогда так прежде не делал. И нервно забарабанил пальцами по столу, сдвигая безупречно накрахмаленную скатерть.

– Вот тебе и да ну. – Арина натянуто улыбнулась. – Как-то не тянешь ты на счастливого человека.

– Чего это?

Она тут же поправилась:

– На стопроцентно счастливого человека ты не тянешь, дорогой. Что так? Что тебе мешает быть счастливым без оглядки, а?

Разговор был никчемным и глупым. Это оба они понимали. И если уж суждено ему было состояться, то тогда – еще давно. Когда она его как бы с легкостью выставила, а он как бы с легкостью ушел. Теперь-то зачем?

– Ты мешаешь, Аринка! – вдруг выпалил Иван и швырнул в нее хлебной коркой.

Та, не долетев, упала прямо на пирожное, шлепнулась в самый центр белоснежной кремовой розочки. Арина осатанела.

– Ах ты… Ах ты, засранец! – зашипела она, сжимая кулаки. – Мало тебе утром досталось?! Еще просишь?!

– Ну да, отшлепай меня, отшлепай, дорогая, – прогундосил он дурашливо, но подобрался.

Баба чокнутая, могла запросто затрещину ему влепить, несмотря на то что они в центре города в дорогом ресторане сидят. А ему такая реклама ни к чему. Он вообще сам не понял, зачем за ней увязался. Интересно вдруг сделалось, куда она теперь поедет?

Если честно, то он разочаровался. Он-то думал, что Аринка рванет прямиком по адресу последнего места работы и жительства погибшей девушки Митиной, а она вдруг к ресторану свернула. Непонятно. Неужели Сячинов ее за чем-то другим вызывал? Неужели не попросил помощи и совета у квалифицированного, умного, проницательного, хотя и бывшего сотрудника?

Если нет – не попросил, тогда понятно ее теперешнее местонахождение. Выехала в город из своей дыры, решила в цивильном месте посидеть, покушать.

А если да – попросил, то тогда ее местонахождение непонятно совершенно. Куда подевался ее волчий азарт? Сидит себе с безразличным видом, кофе попивает. Куда подевалась та Аринка, с которой он жил когда-то?!

Ага! Вот он и проговорился сам себе!

Вот почему он поехал за ней, вот почему сидит напротив и злится на нее, злится.

Аринка стала другой! Стала не такой, как прежде. Она неузнаваема. Она изменилась так сильно, что он не хотел, да воспылал к ней интересом. В этом интересе не было никакой любви, нет, конечно. Было что-то такое… Что-то такое… Сильно похожее на ущемление его интересов.

Для него вот, мол, не хотела выглядеть, а для Перцева старается.

Новая прическа, одежда, которая ей очень идет, каблуки. Господи, каблуки! Она никогда не стояла на каблуках выше трех сантиметров, а тут шпилька. И ходит уверенно и красиво. И вообще, стала красивой какой-то. Откуда что взялось-то?!

Нет, он знал, что у нее шикарные ноги, талию ладонями своими он обхватывал, все крепенькое в ней такое было, упругое. Но лицо всегда почему-то казалось ему смазанным каким-то. Каждый раз, глядя на нее, он будто на неотреставрированный, запорошенный стариной портрет чей-то смотрел. Теперь все не так. Теперь вдруг все проступило: аккуратные ушки, прямой строгой линии маленький носик, высокие скулы, красивый рот, а глаза…

Господи, у нее оказались зеленые глаза!!! Почему он всегда считал, что они у нее светло-карие? Не было времени рассмотреть, не было времени смотреть? Нет, ну он не станет повторяться, он в самом деле будто сквозь слой слежавшейся пыли видел ее каждый раз. Привык, во! Он к ней так привык, что считал ее обыденной, обыкновенной, серой. А она…

– Аринка, а ты красивая, – выпалил он вдруг и тут же раздраженно умолк.

Не нужны ей его комплименты, ежу понятно. Он предал ее, мерзко предал, грязно. Поехали с ней на рыбалку вместе, а вернулись порознь. Это отвратительно! Жалко, что только теперь он это понял, теперь, когда рассмотрел ее. Расстался-то будто и без сожаления даже.

– Вань, ты чего вообще хочешь-то? – с неприятной улыбкой обратилась к нему Арина и попросила счет у официанта. – Покушать зашел или как?

– Или как, – выдохнул он тяжело. И снова задал неуместный вопрос, который с утра у него на языке вертелся и который он так задать ей и не успел, по шее получил: – Он что, лучше меня, да?

– О господи! – Арина закатила глаза. – Только за этим ты здесь?!

– Нет. Просто… Ты красивая такая стала. Со мной такая не была. Так не одевалась, не ухаживала за собой. Все свитера мешками носила да из башмаков дурацких не вылезала, – скороговоркой выдал Иван и потянулся через стол к ее рукам, тискающим кошелек.

Она сейчас уйдет! Просто встанет и уйдет! Хорошо, если не плюнет в его сторону. А ему важно знать, очень важно: Перец лучше его или как? Чем он лучше, чем? Почему она с ним такая другая?!

– Если это комплимент, то отвратительный. – Арина руки убрала подальше, чтобы он не дотянулся. – А что касается Саши…

– Ах, он уже и Саша?! – осклабился он и понял тут же, что ревнует. – Раньше все время Перцем был, или просто Перцевым, а теперь Саша, ну-ну.

Никогда он не ревновал Аринку раньше! Никогда! А сейчас ревновал. Отвратительно, мелочно, несправедливо, но ревновал. Предложи ему кто-нибудь сейчас оставить Инку и вернуться к Арине, только именно к такой, какая она теперь, ушел бы не раздумывая.