— А ты не помнишь? — насупилась девушка.

— А должен? — еще больше заинтересовался Нилс. — Я среди нежити не вращаюсь. Не по чину это мне, знаешь ли. Ну-ка повернись! А ну, еще раз!

— Я не поняла! — Руки вервольфихи возмущенно уперлись в бока, а маленький рот выгнулся презрительной подковкой. — Ты что, решил поразвлечься танцами? Раз ему повернись, другой повернись! Еще скажи каблуками отстучать!

— О! — обрадовался монах. — Теперь, кажется, узнаю! Как скандалить начала, так сразу и вспомнил! Варуша, ты, что ли? А ну повороти… леший побери! — По мере внимательного всматривания в лицо разозленной девушки радость узнавания резко сменилась ужасом. — Варуша! Точно ты! Ты! Выросла-то как за год! Прямо девица на выданье, и все тут! И похорошела! Глазки, носик, ротик, даже этот дурацкий ошейник тебе к лицу. Постой-постой, как же это может быть… племяшка, ты— нечисть лесная?

Вервольфиха обиженно хмыкнула.

— Но в кого? — взвыл Нилс, вцепляясь свободной рукой в собственные волосы. — В кого же ты у нас такая хвостатая? Позор! Какой позор! В нашей семье отродясь никто на четырех лапах не скакал! И твоя мать вроде вполне приличная женщина, живут с моим братом душа в душу, как голубки, ни разу он на нее даже голоса не повысил!

— Попробовал бы он повысить, — тихо буркнула Варуша.

— Обходительная такая! — тоскливо продолжал Нилс. — Улыбается при встрече всегда!

— Ага, — согласилась племянница, вызывающе сверкая глазами. — Во все зубки. Дядька, ну успокойся ты! Да, я перевертыш! Какой меня родили, такая и живу; зато не страшно одной после гулянки домой через лес возвращаться. Ну что ты так переживаешь? Ничего же страшного не произошло!

— Ничего страшного?! — взвизгнул Нилс и, опомнившись, прикрыл рот ладонью. — Ох… Совершенно забыл о деле! Нам же бежать надо!

— Слава богу, вспомнил, — угрюмо съехидничала Варуша, убирая косы за воротник куртки. — Пузырек с настойкой давай. Да не трясись, сейчас все сделаем в лучшем виде.

Через несколько минут к карете раскачивающейся походкой подошел вполне благообразный монах. Худенький подросток непонятного полу, сопровождающий его и почтительно держащийся в тени, уверенно хлопнул задремавшего кучера по колену.

— Эй! Не спи, любезный, тебе поручение!

— Слушаю, ваше вс… пресв…

Монах благосклонно кивнул и толкнул не то мальчика, не то девочку. Тот послушно протянул растерявшемуся мужичку пузырек.

— Вот. Они через полчасика уже освободятся, подлей пока во флягу. Для сугреву.

— Чой-то? — недоверчиво покосился на подношение кучер.

— Секретная настоечка для усиления мужской привлекательности, — доверительно шепнул мальчик, прикрывая рот ладошкой. — Ваши купили. Смотри, сам не смей пить! За нее большие деньги плачены!

Заверения обрадованного кучера оказались столь цветисты, что можно было не сомневаться: едва парочка поручителей от особого отряда удалится за угол, он примет внутрь как минимум один приличный глоток «для сугреву», теша в уме надежду резко повысить мужскую привлекательность. Даром отведать то, за что плачены большие деньги, кто же откажется?!

Даже интересно, куда побежит мужичок, как только ощутит на себе действие настоя? Домой, к супруге под бочок? Или до ближайшего борделя?

— Ну что, пошли? — повернулась к задумавшемуся монаху Варуша.

— Пошли, э-э-э… — опомнился Нилс, не зная, как бы потактичней выспросить обо всем юную помощницу. На всякий случай решил вернуть комплимент. — Ловко ты ему настойку… да, и в лавке тоже. Спасибо, племяшка. Ты меня выручила.

— На здоровье. Мы, отпрыски вервольфов, вообще очень ловкие, — согласилась девушка, с легкой гримасой поворачивая шею в плотном ошейнике.

— Ну да, — не удержался от шпильки монах. — Вижу. Как же ты докатилась до такой жизни, девочка моя? Родители хоть знают, где ты сейчас?

— Мать, может, и догадывается, — вздохнула Варуша. — Все-таки ее кровь. А отец ни сном, ни духом. Меня три дня назад на Бирючьей Плеши словили. Сонной стрелой пальнули, я и брякнулась под куст, как дохлая овца. Когда опомнилась — сижу в мешке, вся заговоренными веревками опутанная, на шее эта дрань с шипами.

— Далеко забралась!

— Для голодного вервольфа семь верст… Слышал, наверное, мы около дома не охотимся, — ослепительная улыбка с наверняка продуманной дружелюбной гримасой наползла на лицо и тут же сменилась оскалом.

— Однако зубы у тебя сейчас, Варуша, — не выдержал монах.

— Нормальные зубы, — буркнула девушка, отворачиваясь от чересчур пристального взгляда и приглаживая растрепанные косы. Забрав у Нилса арбалет, явно рисуясь, она двумя пальцами легко переломила болт, после чего располосовала плащ Михаила и перевязала лоскутом запястье, туго затянув узел острыми зубами.

— Поранилась, что ли? — встревожился Нилс.

— Нет. Так удобнее, запах будет под носом. Тебе арбалет больше не нужен?