В проходе появилась Мария, секретарша Лиз, запыхавшаяся и встревоженная.

— Простите, доктор Уилкинсон, что беспокою вас в такой день. Звонили из приюта, и я сразу же поехала к вам. Случилось несчастье. Вам лучше поехать туда.

Лиз, которая всегда считала, что правду, пусть и горькую, лучше узнавать сразу, теперь боялась спросить, что случилось. Она просто схватила сумку и стремительно рванулась к выходу. Гарри догнал ее и зашагал рядом. Следом спешила Мария.

Через полчаса они уже въезжали на парковку возле приюта. Всю дорогу у Лиз в горле стоял комок. Теперь же, когда ее ослепили фары пожарной машины и кареты скорой помощи, она почувствовала настоящий ужас. Испуганные дети сбились в стайки и жались друг к другу, воспитатели тщетно старались их успокоить. Лиз искала глазами мистера Моррисона. А вот и он, седые волосы растрепаны, пиджак нараспашку, спешит ей навстречу.

— Что случилось? Что-то с Джонни, да?

— Не волнуйтесь. Надеюсь, все обошлось. У Джонни сейчас доктор.

— Он ранен? Несчастный случай?

— Он сорвался с ограды. Пытался сбежать из приюта… На первый взгляд, серьезных повреждений нет. Но лучше его обследовать.

— С ограды? — переспросил Гарри. — Но это же добрых три метра!

— Можно мне с ним поговорить? — попросила Лиз.

— Обязательно. Поэтому я вас и вызвал. Совершенно непонятно, чем вызван такой отчаянный поступок.

— Разве вы забыли? Сегодня он должен был встретиться с супружеской парой, которая хочет усыновить ребенка.

Она сказала это для Гарри, ведь мистер Моррисон, естественно, знал о свидании.

— Они виделись. Им понравился Джонни. И эти люди захотели познакомиться с ним поближе.

Вот это новость. Лиз очень удивилась. Для себя она решила, что супружеская пара, очевидно, отвергла Джонни, что и спровоцировало отчаянный шаг.

— Поэтому, — продолжал мистер Моррисон, — мне совершенно непонятно, почему он пытался убежать. Мне казалось, что он мечтает о собственной семье. Здесь ему было плохо, это ясно. Но после сегодняшней истории эта пара, вероятно, откажется от него. Люди, которые решились на усыновление, избегают проблемных детей.

— Джонни — не проблемный ребенок, — с негодованием возразила Лиз. — Это маленький мальчик, попавший в беду. И ему нужно помочь.

— Мне кажется, — мягко вмешался Гарри, — дело не в том, что ему нужна семья. Точнее, ему не нужна какая угодно семья. Ему нужна его собственная семья. Он не хочет, чтобы его кто-то выбирал, он хочет сам выбрать. Понимаете?

— Весьма возможно, — кивнула Лиз, задумчиво накручивая на палец прядь волос. — Но лучше всего спросить у Джонни.

— Согласен. Пойдем скорее.

Гарри решительно взял ее за руку, и Лиз сразу же почувствовала себя увереннее. Рука в руке они отправились в игровую комнату.

Телевизор, который обычно был целый день включен, на этот раз безмолвствовал. Забытые игрушки валялись на ковре.

У Лиз в сознании беспорядочно мелькали мысли одна ужаснее другой. Джонни мог разбиться насмерть. Он мог сломать позвоночник и остаться на всю жизнь калекой. Он мог… Но сейчас главное — помочь Джонни разобраться с его страхами.

Джонни сидел за детским столиком, такой маленький и одинокий, что у Лиз защемило сердце. Худенькие ручки он сложил на животе, бледное личико осунулось, рот был плотно сжат. Никаких следов слез. Доктор как раз упаковывал портативный аппарат для измерения давления.

— Нет ничего серьезного, — успокоил он Гарри и Лиз. — Джонни, пока. В следующий раз будь осторожнее, ладно?

Доктор откланялся. Гарри с улыбкой подошел к мальчику.

— Здорово, ковбой!

Джонни молча взглянул на него снизу вверх.

— Можно, я присяду тут рядом? — попросил Гарри.

Малыш пожал плечами.

Лиз подошла поближе и заметила у Джонни на скуле наливающийся синевой кровоподтек.

— Ну и синяк! Болит? — сочувственно спросила Лиз.

Ребенок едва заметно кивнул.

— Хочешь, приложим лед?

Джонни отрицательно покачал головой.

Лиз присела рядом на детский стульчик, наклонившись к Джонни.

— А ты, парень, крепкий орешек! — с уважением сказал Гарри и похлопал малыша по спине.