— Это ещё не всё, — вспомнил Нэт. — Я видел свет или что-то такое сверкающее и яркое, оно блеснуло в одной из башен.

— И что именно? — спросила Фиш. — Это может быть очень важным.

— Мы не знаем, — признался Нэт. — Выяснить не удалось. Налетели комары, и мы быстро сбежали.

— Однако вы хотели обследовать башню. — Фиш улыбнулась. — Мы ещё сделаем из вас агентов «Ночной вахты».

Вуди зарычал и залаял, укладываясь у ног Фиш.

— Кажется, Вуди не очень этого хочется, — проворковала Фиш.

Общаясь с Вуди в двух его ипостасях, Фиш, как и все остальные (особенно особы женского пола, отметил Нэт), не могла удержаться от того, чтобы не погладить его, когда он становился волвеном. И пока они разговаривали, Нэт наблюдал, как Алекс Фиш, не отдавая себе в этом отчёта, перебирала пальцами длинную шерсть на шее Вуди, словно эти прикосновения прибавляли ей сил, а Вуди выполнял роль пушистого талисмана. Фиш точно знала, что Вуди окружает приятная аура. Это придавало ей уверенности и поднимало настроение, даже если им грозила опасность.

— Тибо Бон уверяет, что его люди и добровольцы обследовали все дома в радиусе двадцати километров, — продолжила Фиш, сверившись со своими записями. — Этот Чёрный замок… на самом деле заброшенный дом… Там уже много лет никто не живёт. Я заглянула в городской архив и выяснила, что в Марэ пропало больше людей, чем в среднем по стране. Конечно, по этому поводу выдвигались разные версии, но большинство подозревало всё же вампиров. Подобные разговоры не поощрялись, поскольку главным подозреваемым стала очень важная персона.

— И вы думаете, что этот вампир вновь вернулся из небытия? — спросил Нэт.

Фиш энергично кивнула:

— Я полагаю, Маккаби прав. Если вампир каким-то образом ожил, он похищает молодых людей, потому что именно их кровь позволяет ему оставаться молодым.

— И значит, они живы! — воскликнул Нэт. — Вампиру нет смысла полностью высасывать из них кровь — они нужны ему живыми.

— Да, нам надо искать того, кто отогнал вас от Чёрного замка, или как там он называется, — кивнула Фиш. — Будем просить шерифа, чтобы он обыскал замок вновь. Если вампир ещё не заставил детей выпить его кровь, их, возможно, удастся спасти.

— Вы думаете, надежда есть? — спросил Нэт.

— Я думаю, самое время поставить в известность шерифа.

— Тибо Бон мэр, а не шериф, — указал Нэт.

— Разницы никакой, — улыбнулась Фиш. — У него пистолет и широкополая шляпа, а название должности — ерунда.

План агента Фиш обязательно сработал бы, если б не два обстоятельства. Во-первых, погода ухудшилась. Температура за ночь вновь упала ниже нуля, и сильный ледяной ветер не позволял покинуть лагерь. Во-вторых, у мэра, любезного, но решительного Тибо Бона, сильно пошатнулось здоровье. Три ночи подряд его посещал гость — чешуйчатое, похожее на летучую мышь существо — и пил его кровь, а он, Тибо, даже не знал, что сам приглашал эту тварь, поскольку его сумели заколдовать.

Он сидел на краю кровати и рассеянно потирал щетину на подбородке. Вот уже в течение нескольких недель ему не удавалось выспаться, а если он и отключался на пару-тройку часов, его мучили такие жуткие кошмары, что он просыпался, кричал и размахивал руками, отбиваясь от какого-то чудовища с голодными красными глазами и зловонным дыханием. Он практически потерял аппетит, и даже жена, которая обычно только донимала его, встревожилась. Она сказала ему, что он тает прямо у неё на глазах.

Тибо с трудом оторвался от кровати и поплёлся в ванную. Всмотрелся в отражение своего лица в зеркале. Обычно загорелое и живое, оно стало бледным и осунувшимся. Тибо пришёл к выводу, что жена права. Он выглядел так, словно начал таять. Вдруг отражение расплылось и — он мог поклясться! — едва не исчезло, будто растворившись в зеркале. Тибо застонал и потянулся к бритве. Намылил подбородок и щёки, взялся за бритву, выбрил половину лица — так обычно делают все мужчины, перешёл ко второй…

О-ох! Тибо наклонился к зеркалу, пытаясь понять, почему ему так больно. Он немного повернул голову, чтобы лучше видеть, и тут его сердце забилось в два раза быстрее. Кровь зашумела в ушах, ударила в виски. На шее зияли две ранки! Он прикоснулся к ним и поморщился — на прикосновение кожа отозвалась болью. Ранки выглядели воспалёнными. А ведь он всегда соблюдал осторожность! Тибо Бон внезапно ощутил себя глубоким и очень усталым стариком. Свет жёг глаза, и, улёгшись в постель, он закрыл их руками.

В тот же вечер мадам Бессон, мать пропавшей Сэффи, раскладывала носки, чтобы папе Ноэлю [11] было куда положить подарки. Она знала, что лучшим подарком для неё станет возвращение Сэффи — живой и невредимой. С тяжёлым сердцем она поднялась наверх. Теперь мадам Бессон боялась дня и часто укладывалась спать после восхода солнца, а по ночам, наоборот, чувствовала себя очень бодрой. Она лежала в кровати и думала, приснится ли ей тот же сон, что снился три ночи подряд. Сэффи стояла у двери, просила открыть её и пригласить в дом. Но миссис Бессон боялась своей дочери-из-сна — дочь улыбалась совсем не так, как раньше, улыбка не отражалась в её глазах, а когда девочка открывала рот, мадам Бессон видела, что зубы у дочери длинные и острые.