Д:Только не ценой душевного здоровья. Когда вы начали сознавать, что, как вы выражаетесь: «Я не создал Амбру, но просто описывал место, которое уже существовало, уже было реальным»?

X:А ведь вы сволочь, вы это знаете?

Д:Это мое назначение. Расскажите, что произошло потом.

X:Полгода все было нормально. Вторая книга вышла и имела еще больший успех, чем первая. Я был на седьмом небе… Я почти забыл про шесть секунд в Таллахасси… Мы с женой поехали отдохнуть в Новый Орлеан, отчасти чтобы навестить нашего друга писателя Натана Роджерса, отчасти чтобы участвовать в конвенте писателей. Приезжая в любой чужой город, мы обычно стараемся посетить как можно больше книжных магазинов: мне хочется приобрести массу старых, давно не издававшихся книг, а Ханне, разумеется, нравится узнавать, сколько из новых книжных продают ее журнал, а если не продают, уговорить их его брать. Так вот, мы с Ханной были в одном букинистическом магазинчике во Французском квартале — там истинный лабиринт. Самый настоящий лабиринт из улочек, а в этом — половина удовольствия. Добравшись до книжного, мне не терпелось что-нибудь купить — в награду себе за труды. Но я не мог найти ничего подходящего, и это меня просто убивало, потому что иногда на меня накатывает неудержимое желание покупать книги. Наверное, своего рода защитный рефлекс. И когда я рылся в тележке с книгами, которые уценил владелец (боязливый старичок без бровей), то нашел книжку в мягкой обложке Фредерика Прокоша «Семеро беглецов», поэтому купил ее.

Д:И в ней приводилось описание Амбры?

X:Нет, но бумага, в которую старик ее завернул, оказалась выцветшей газетой в разворот с выходными данными «Хоэгботтон и Сыновья», экспортеров/импортеров из моей новеллы.

Д:Они также издают еще и путеводители?

X:Да. У вас хорошая память… На газету мы обратили внимание, лишь когда вернулись в отель. Это Ханна ее заметила.

Д:Ханна ее заметила?

X:Ну да. Она решила, что я над ней подшутил, что я подделал ради нее газету. Признаю, в прошлом я такое вытворял, но не в тот раз.

Д:Вы, наверное, были вне себя от радости, что она ее нашла.

X:Более чем. Это означало, что у меня есть физическое доказательство и независимый свидетель. Это означало, что я не сумасшедший.

Д:Увы, отыскать тот букинистический магазин вам так больше не удалось.

X:Чтобы быть точным, это он нас так и не нашел.

Д:Но Ханна вам поверила.

X:По крайней мере поняла, что случилось нечто странное.

Д:Однако той газеты у вас больше нет.

X:Она сгорела вместе с домом.

Д:Да, многое можно списать на пожар, который так удобно уничтожил все прочие доказательства. Каковы были эти прочие доказательства?

X:Бессмысленно это обсуждать, их больше не существует.

Д:И все равно расскажите о них вкратце, ради меня.

X:Ладно. Например, некоторое время спустя мы побывали в Британском музее в Лондоне. В самом дальнем, забытом закутке Египетских залов там был древний, очень маленький, почти миниатюрный алтарь в стеклянный витрине. Она стояла за саркофагом. Таблички на ней никакой не было, но алтарь выглядел определенно не как египетский. На нем был вырезан орнамент из грибов. Там я увидел символ, о котором писал в одном рассказе. Короче говоря, я решил, что это культовый предмет грибожителей. Помните грибожителей из «Города святых и безумцев»?

Д:Они мне знакомы.

X:Там были два крохотных красных флажка, воткнутых в предмет, который в обычных обстоятельствах можно было бы счесть курильницей. Курильница была инкрустирована драгоценными камнями, из которых складывалась сцена, изображавшая то, что могло быть только кровавым жертвоприношением грибожителей. Я сделал несколько фотографий. Я спросил у смотрителя, что это. Он не знал. А когда мы вернулись на следующий день, витрина исчезла. И смотрителя мы тоже не смогли найти. Это довольно типичный пример.

Д:Вам хотелось верить в Амбру.

X:Возможно. В то время.

Д:Давайте вернемся к газете. Как, по-вашему, она была реальна?

X:Да.

Д:О чем там говорилось?

X:Предположительно, ее выпустил Хоэгботтон; в передовице от имени группы, называвшей себя «зелеными», «красных» обвиняли в том, что они каким-то образом стали причиной смерти композитора Восса Бендера.

Д:Вы уже писали в вашей книге про Восса Бендера, верно?

X:Да, но я никогда не слышал про зеленых и красных. Вот тут мне повезло. За некоторое время до того мне пришлось отложить «Трансформацию Мартина Лейка», потому что я застрял, а газета меня выручила. Красные и зеленые стали существенной частью сюжета.

Д:И ничего в газете не показалось вам знакомым?

X:Не совсем понимаю, о чем вы. Что вы имеете в виду, говоря «знакомым»?