— Да, водятся у нас здесь еще и такие зверюги, — усмехнулся Новицкий. — Зимней ночью такие рулады начинают выводить там, за озером, куда Слезня наша впадает, иной раз прямо жуть берет. Потому и ружье заряженное ставлю в угол для душевного равновесия.

— Сами брали? — кивнул Георгиадис на шкуры.

— Нет. Это Мишкины. Видели моего парня? Он у меня и дворовый, и кучер, и повар, и сторож. А зимой бегает за зверем на своих снегоступах. Когда-то и я мог за ним удержаться, в самой юности. Мы же росли вместе. А нынче… — он махнул рукой. — Доковыляю до берега, окунусь и назад.

— Не отпустило еще?

Новицкий покачал головой:

— Год госпиталя, полтора здесь. Хорошо хоть уже на обе ноги ступаю. Я же Березину переплывал в ноябре. Речка едва вдвое шире чем Слезня, но вода весьма и весьма холодная. Да картечью еще зацепило у самого неудобного места. Плюс к этому полтора часа стоял без движения в мокром мундире, смотрел, как гусары наши рубятся на той стороне. Пока шел бой, ничего не чувствовал — ни холода, ни ветра, ни боли. Только закончилось, сразу обеспамятел. Очнулся уже в санитарной повозке. И начались скитания… Правильно говорил Ланской: чем в наш госпиталь, лучше уж сразу.

— Но вы же выпутались.

— Я удачлив. Из всех неудач мне попадается наименьшая. И деревеньку нашу, видите, не сожгли. И мать меня дождалась, умерла, можно сказать, на руках.

— Отец же ваш погиб на Кавказе?

— Вы хорошо осведомлены, Артемий Прокофьевич. Да что же мы с вами стоим, садитесь в то кресло, а я здесь, у стола примощусь, на привычное место.

Опускаясь на обитое кожей сиденье, Георгиадис не удержался, чтобы не присмотреться к лежащим на подоконнике томикам. Antoine-Henri Jomini «Traite des grandes operations militaires» [20] и Karl von Clausewitz «Uebersicht des Feldrugs von 1813 bis rum Waffenstillstande» [21] .

— Не отпускает война?

— Нет, — коротко и жестко ответил Новицкий.

— Что пишете? — так же без обиняков спросил Артемий Прокофьевич.

— Мемуар. Воспоминания ротмистра Александрийского гусарского полка Сергея Новицкого, участвовавшего в турецкой кампании с девятого года по двенадцатый и успевшего принять участие в отражении наполеоновского нашествия в составе Третьей западной армии. Отставленного по болезни и ранению, полученному в сражении при речке Березине. Кстати, об этом несчастном деле. Я же финала самого-то не видел, только наслышан. Ловко Бонапарту удалось ускользнуть! Все, с кем говорил, адмирала нашего обвиняют. И как же это он французского зверя из-за флажков упустил?

Но прежде чем Георгиадис успел ответить, в дверь постучали, и в щель между полотном и косяком просунулась голова все того же насупленного Мишки:

— Кушать идите, Сергей Александровович. И гостя вашего приглашайте.

— Суров он у вас, — проговорил гость, поднимаясь вслед за хозяином.

— Места здесь такие. Глухие, дикие. Лихие люди наведываются. Мы арсенал тут завели не от одних лишь волков. Мягкому человеку в наших лесах не выжить. Сейчас же они с Марфой Симеоновной недовольны, что еще одного человека кормить придется.

— Вы уж скажите им, чтобы они Трифона моего не забыли, — обеспокоился Георгиадис.

— Непременно, — уверил его с улыбкой Новицкий.

После простого, сытного и немного хмельного обеда они вернулись в кабинет со стаканами недорогого портвейна и раскурили длинные трубки.

— Сначала я был при главной квартире, — начал рассказывать Георгиадис. — В Борисов попал, уже когда Наполеон ушел на тот берег. Потому историю эту знаю более с чужих слов.

— Почему вы отстали?

— Прежде всего — огрызались французы. Ну а дальше: мороз, бескормица, гололедица — они ведь не выбирают, на солдат в какой форме напасть. Я вам вот что скажу, Сергей Александровович. — Он наклонился вперед и поднял чубук. — К Неману фельдмаршал привел едва одну четвертую часть армии, с которой покинул Тарутинский лагерь [22] .

— А мне говорили, — Новицкий сделал заметную паузу, подбирая слова. — Будто бы граф затаил обиду на Чичагова, что тот сменил его на Дунайской армии, и решил отомстить таким образом.

Георгиадис невесело рассмеялся:

— Ну что вы! Михайла Илларионович злопамятен, но не глуп. И сводить карьерные счеты солдатскими жизнями он не стал бы. Успокой, Господи, его душу!

Артемий Прокофьевич быстро перекрестился, Новицкий последовал его примеру.

— Нет, догнать Наполеона мы не могли, хотя, честно скажу, не слишком и торопились. Были, возможно, у фельдмаршала основания, но об этом чуть позже. Пока же о борисовском деле. План поимки Бонапарта разработали в окружении императора, помимо главнокомандующего. На карте все сходилось довольно гладко, на местности же возникали естественные препоны. Прежде всего — силы. Половину своей армии адмирал оставил против австрийцев.