Ее усилия поддержал св. Хуан де ла Крус, человек такого низкого роста, что, как рассказывают, впервые увидев его, св. Тереза не удержалась от колкости: "Господи, я просила у Тебя монаха, а Ты прислал мне половину". Благодаря его трудам начатая Терезой реформа привела к созданию мужского ответвления босоногих кармелитов. Таким образом, Тереза стала единственной женщиной в истории церкви, основавшей монашеский орден как для женщин, так и для мужчин.

Несмотря на большую загруженность административными делами, связанными с управлением основанных ею монастырей, Тереза много времени проводила в мистическом созерцании, после чего у нее часто возникали видения или она впадала в состояние религиозного исступления. Ее многочисленные сочинения на эту тему стали классикой мистического благочестия, и в 1970 году папа Павел VI включил ее имя в официальный список "учителей церкви". Вместе с ней этой чести удостоилась еще всего лишь одна женщина – св. Екатерина Сиенская.

Реформа Терезы была направлена на преобразование монашеской жизни, предполагавшее более строгое соблюдение старого устава кармелитов. Реформа же св. Игнатия Лойолы, начатая на несколько лет раньше, имела целью предложить решение внешних проблем, которые ставила перед церковью новая эпоха. Игнатий был выходцем из древней аристократической семьи и надеялся сделать военную карьеру. Эти мечты развеялись, когда во время осады Памплоны в Наварре он получил ранение, после которого остался на всю жизнь хромым. Будучи еще прикованным к постели и испытывая мучительную боль и горькое разочарование, он начал читать религиозные книги. В результате он получил видение, о котором позднее рассказал, говоря о себе в третьем лице:

Однажды ночью, лежа без сна, он ясно увидел образ Божьей Матери со святым младенцем Иисусом, и это видение дало ему удивительное утешение на долгое время и такое отвращение к прежней жизни, особенно к вожделениям плоти, что, казалось, все нарисованные в его душе образы исчезли{10}.

Затем он отправился в уединенное место в Монсеррате, где, совершив обряд, напоминавший ритуалы древних рыцарских орденов, посвятил себя служению Божьей Матери, Деве Марии, и покаялся во всех грехах. Затем он удалился в Манрезу, где намеревался жить отшельником. Но этого было недостаточно для успокоения его души, мучимой, как и у Лютера до него, глубоким чувством своей греховности. Его рассказ об этих днях удивительно напоминает мысли Лютера:

На этом этапе ему пришлось вести тяжелую борьбу с одолевавшими его сомнениями, ибо хотя в Монсеррате он покаялся искренне и в письменном виде… ему все же казалось, что он еще не во всем покаялся. Это очень печалило его, так как даже если бы он во всех этих вещах покаялся, это все равно не принесло бы ему умиротворения.

Затем… исповедник предложил ему покаяться только в том из прошлого, в чем он абсолютно уверен. Но поскольку ему и так все было совершенно ясно, это предложение не принесло ему никакой пользы…

Такие мысли часто сопровождались сильным искушением выброситься из окна, находившегося рядом с его молитвенным местом. Но, сознавая, что самоубийство – грех, он восклицал: Господи, я не сделаю ничего, что оскорбило бы Тебя{11}.

Такие терзания основатель ордена иезуитов испытывал до тех пор, пока не познал Божью благодать. Он не рассказал, как это произошло, но написал, что "с того дня он освободился от всяких сомнений, убедившись, что Господь по Своей милости желает сделать его свободным"{12}.

На этом аналогия между духовными поисками Лютера и Лойолы заканчивается – немецкий монах проложил путь, который в конечном счете приведет к открытому разрыву с католической церковью, а испанец занял противоположную позицию. С этого времени свою жизнь он посвятил уже не поискам собственного спасения, а служению церкви и ее миссии. Он отправился в Святую землю, которая веками таинственным образом привлекала европейцев, пытавшихся стать миссионерами для турок. Н о францисканцы, которые там уже работали, опасались, что из-за присутствия этого непримиримого испанца могут возникнуть осложнения, и вынудили его покинуть страну. Затем он решил, что для большей пользы его служения ему надо изучить богословие. Будучи уже зрелым человеком, он вместе с молодыми студентами учился в университетах Барселоны, Алкалы, Саламанки и Парижа. Затем вокруг него образовалась небольшая группа последователей, которых привлекали его страстная вера и его воодушевление. Наконец, в 1534 году он вместе со своей небольшой группой вернулся в Монсеррат, где все они дали торжественную клятву жить в бедности, целомудрии и послушании папе.

Изначальной целью нового ордена была работа с туркам и в Святой земле. Но к тому времени, когда папа Павел III в 1540 году официально утвердил орден Общества Иисуса, более известного как орден иезуитов, угроза со стороны протестантизма так возросла, что он стал одним из основных инструментов борьбы католиков с протестантами. Иезуиты, однако, не отказывались от своей изначальной миссионерской цели, и вскоре сотни их представителей начали работать на Дальнем Востоке и в Новом Свете. Общество Иисуса было мощным орудием в руках реформировавшегося папства в его борьбе с протестантизмом. Структура общества, построенная по военному образцу, позволяла быстро и действенно усмирять несогласных и не упускать благоприятные возможности. Многие иезуиты были учеными, внесшими вклад в полемику с протестантами.

Когда Лютер прибил свои тезисы на дверях виттенбергской церкви, папский престол принадлежал Льву X, больше интересовавшемуся украшением города Рима и защитой интересов семейства Медичи, чем религиозными вопросами. Поэтому даже верные католики не очень надеялись, что столь необходимая реформация будет исходить из Рима. Одни из них, желая навести порядок в церкви, уповали на мирских правителей, а другие пытались возродить концилиаризм идеи и призывали созвать собор, чтобы обсудить вопросы, поставленные Лютером и его последователями, и положить конец коррупции и злоупотреблениям в церкви.