«Я не это искал», понял он вдруг с полной ясностью. И все же… он снова поглядел на башню – как раз когда свет в окне замерцал и пропал, будто унесенный.

Брутен Трана ступил на тропу.

Здесь течения были яростнее. Они словно старались столкнуть с тропки, и инстинкт подсказал Эдур: сходить с дороги будет опасно. Он пригнулся и двинулся дальше.

У ступеней Трана зашатался, ударенный потоком воды, и поднял голову. Дверь открыта. На пороге стоит на редкость необыкновенное существо. Ростом с Эдур, но гораздо тоньше – как будто оно долго голодало. Плоть цвета белого, как кости; узкое и длинное лицо с массой морщин. Глаза светло – серые, с вертикальными зрачками.

Существо носило гнилые шелка, не способные скрыть особенности тела – например, дополнительные суставы на руках и ногах, шарнир посередине грудины, явный избыток ребер и вторую пару ключиц. Волосы – скорее пряди паутины вокруг неровной лысины – шевелились именно как паучья сеть на ветру. В руке существо держало фонарь, в котором сверкал золотым огнем камень.

Раздавшийся в разуме Траны голос был каким-то детским: – Это ночь духов?

– Неужели? – ответил Трана.

– Или нет?

– Не знаю.

– Ну что же, и я не знаю, – улыбнулся хозяин. – Ты присоединишься к нам? Дом не видел гостей уже очень долго.

– Я не в это место шел, – неуверенно возразил Трана. – Думаю…

– Ты прав; но пришло время отдохнуть. Ведь какое-то течение принесло тебя именно сюда. Ты не привидение, нашедшее свой прежний дом. Друг, тебя привели сюда.

– Кто? Зачем?

– Дом, разумеется. Зачем? – мужчина пожал плечами, сделал шаг назад и жестом пригласил Трану. – Погостить. Присоединяйся к нам, прошу. Вино подходящее. Сухое.

Брутен Трана взошел по ступеням, перешагнул порог.

Дверь сама захлопнулась за спиной. Он стоял в узком коридоре, впереди виднелось Т-образное разветвление.

– Я Брутен Трана, Тисте Эдур из…

– Да, да. Из империи Увечного Бога. То есть одной из них. Император в цепях, народ под ярмом… – Хозяин бросил быстрый взгляд за плечо, указал направо. – Но не летерийцы, а Вы, Эдур, попали в особенно крепкое ярмо.

– Ярмо монеты.

– Хорошо сказано. И точно.

Они остановились перед дверью в закругляющейся стене.

– Ведет в башню, – сказал Трана. – Там я впервые заметил ваш свет.

– Верно. К сожалению, только одна комната может вместить мою гостью. О, – шагнул он ближе, – прежде чем войти, я должен предупредить тебя кое о чем. Моя гостья имеет некую слабость… но кто их не имеет? Во всяком случае, именно мне приходится… гм… ублажать эту слабость. Скоро всё кончится, ведь всё на свете имеет конец… но не сейчас. Поэтому ты не должен отвлекать гостью. Этим уже занимаюсь я. Ты понимаешь?

– Может, мне лучше не входить?

– Чепуха. И еще, Брутен Трана. Не говори о драконах. Никаких драконов, понятно?

Тисте Эдур дернул плечом: – Мне и в голову не приходила подобная тема для беседы…

– О, в некотором смысле ты постоянно обдумываешь эту тему. Дух Эмурланиса. Скабандари. Отец Тень. Он висит над тобой, словно призрак. Как и над всеми Тисте Эдур. Понимаешь, это деликатная тема. Весьма деликатная, особенно для моей гостьи. Я полагаюсь на твое благоразумие. Иначе случится неприятность. Скорее катастрофа.

– Сделаю, что в моих силах, господин. Момент! Как ваше имя?

Мужчина коснулся защелки. – Мое имя утаено от всех, Брутен Трана. Лучше называть меня одним из титулов. Летерийский подойдет. Зови меня Костяшки.

Он поднял защелку и открыл дверь.

Круглая комната была очень велика – слишком велика для скромной башни, которую Трана видел снаружи. Потолок терялся в сумраке – если вообще существовал. До противоположной стены было не менее пятидесяти шагов. Пол выложен плитами. Едва Костяшки вошел внутрь, лампа засветилась ярче, разгоняя тени. Напротив них у стены было возвышение, заваленное подушками, шкурами и шелковыми одеялами. На них, склонившись и уперев руки в бедра, восседала великанша из породы огров или других подобных демонов. Она была наделена столь же бледной кожей, как и Костяшки: но под кожей находились широкие кости и плотные мышцы. Свесившиеся над коленями руки были чрезмерно большими даже по сравнению с неуклюжим телом. Длинные волосы беспорядочно висели по сторонам грубого лица. Даже при свете лампы глаза едва виднелись на дне глубоких орбит.

– Моя гостья, – промурлыкал Костяшки. – Килмандарос. Уверяю тебя, Брутен Трана, она очень любезна. Когда… отвлечена. Идем. Она рада встрече.

Они подошли, рождая гулкое эхо. Костяшки направился к низкому мраморному столу, на котором виднелась пыльная бутылка. – Любимая, – позвал он Килмандарос, – погляди, кого привел Дом!

– Выдай ему еду и вино, потом отошли восвояси, – прорычала великанша. – Я уже на пути к решению, ты, жалкий щенок.

Брутен Трана уже заметил на плитах перед Килмандарос россыпь покрытых мелкой резьбой косточек. Казалось, они лежат в беспорядке – безделушки, просыпавшиеся из чьей-то сумы – но Килмандарос хмурилась, созерцая их с сердитой сосредоточенностью.