– Смотритель, даже если не учитывать контрабанду фактора, горы Синей Розы не станут узким местом поставок.

– Надеюсь на вашу правоту, особенно учитывая недавние затруднения.

– Извините, какие затруднения?

– Последний караван с низкокачественными вооружениями не прошел через перевалы. Более того, разбойники напали на главную крепость прохода, разогнав охранявшую ее роту летерийцев.

– Как? Я ничего не слышала! Целая рота сбежала?

– Так это выглядит. К сожалению, это все известные мне сведения. Не знаю, какие еще товары, кроме оружия, недополучил фактор. Если вы скажете, что кроме вооружения бандитов, происшествие нам ничем не угрожает, я почувствую облегчение.

Разговор прервался. Брол Хандар чувствовал, как бегут мысли Атрипреды, как она, похоже, погружается в пучину смятения. Сколько же Хандар – и в его лице все Эдур – знают о нелегальных делишках летерийцев? Вероятно, еще большую тревогу в ней рождает собственное незнание о последних событиях в Синей Розе. Да, она потрясена – и это рассеивает опасения Эдур, что она шпионит на Летура Аникта.

Он решил, что слишком долго ждет. – Атрипреда, вот эта неминуемая война с овлами… Скажите, вы уверены, что произведенное пополнение сил гарантирует победу?

Женщина заморгала, видимо, пытаясь подстроить ход мыслей к новой теме. – Более или менее, Смотритель. Мы думаем, что овлы в лучшем случае могут вывести в поле восемь – девять тысяч воинов. Уверены, что не больше. Армия эта недисциплинированна, разделена старыми ссорами и кровной враждой; их стиль боя не позволяет сражаться крупными единицами. Поэтому их легко сломить. Боевое столкновение продлится едва ли один звон. Обычно они предпочитают засады и набеги, собираются малыми группами, стараются идти незаметно. Однако полная зависимость от стад и уязвимость главных стоянок неминуемо заставит их встать и сражаться. И тогда мы их раздавим.

– Весьма краткое изложение, – заметил Брол Хандар.

– Если подробнее, у нас шесть рот батальона Синей Розы, почти полный состав обновленного батальона Ремесленников, а также подразделения из гарнизона Дрены и четыре роты бригады Харридикта. Для обеспечения подавляющего численного превосходства я запрошу бригаду Багряных Львов и хотя бы половину Купеческого батальона.

– Вы ожидаете, что Красная Маска каким-то образом изменит привычную овлам тактику?

– Нет. В прошлый раз он так не делал. Его опасность – в гениальной одаренности к устройству засад и устрашающе эффективных рейдов, в особенности на линиях снабжения. Чем скорее он будет убит, тем быстрее окончится война. Если ему удастся вырваться из кулака – ожидайте длительного и кровавого конфликта.

– Атрипреда, я намерен запросить трех к’риснанов и четыре тысячи воинов – Эдур.

– Тогда, Смотритель, победа наступит быстро. Красной Маске не удастся долго прятаться от ваших ведунов.

– Совершенно верно. Я хочу скорейшего окончания войны, минимальных потерь. С обеих сторон. Значит, надо убить Красную Маску при первой возможности. И разбить армию овлов, какова бы она ни была.

– Вы желаете заставить овлов капитулировать? Обдумываете условия?

– Да.

– Смотритель, я соглашусь принять капитуляцию. Что до условий, я потребую всего лишь полной сдачи. Все овлы до последнего станут рабами. Их разошлют по всем концам империи, но только не в традиционные районы обитания. Если они рабы, то могут считаться военной добычей; право их захватить станет привилегией моих солдат.

– Судьба нереков, фентов и Тартеналов.

– Пусть так.

– Это замечание мне совсем не нравится, Атрипреда. Боюсь, не понравится никому из Тисте Эдур, включая самого Императора.

– Обсудим этот пункт после устранения Красной Маски.

Смотритель поморщился, но кивнул: – Согласен.

Про себя Брол Хандар выругал Красную Маску, самонадеянно порушившего его надежду на прекращение вражды, на добрососедский мир. Вместо этого Летур Аникт получает оправдание попытке уничтожить овлов; какими бы умениями устраивать засады и набеги они ни обладали, конец будет одинаков. Проклятие вождей: верить, будто они могут изменить мир…

«Проклятие, которое, кажется, коснулось и меня. Я теперь раб Летура Аникта и ему подобных?»

Гнев его души был дыханием льда, схороненным глубоко и надежно – пока обжигающее дыхание не проснулось в груди. Выслушав последние слова меднолицего Натаркаса, он яростно вскочил и выбежал из хижины. Постоял, прищурив глаза, пока зрение не приспособилось к безлунной ночи под затянутым облаками небом. Неподалеку стояли, словно изваянные из камня, телохранители – К’чайн Че’малле; их глаза слабо светились среди пятен тьмы. Едва Красная Маска пошевелился, головы одновременно повернулись – стража следила, в какую часть стоянки он пойдет.

Ни одна из тварей не двинулась следом. Маска был благодарен им. Каждый шаг тяжеловесных существ заставлял лагерных собак заходиться лаем, а он был не в том настроении, чтобы слушать бестолковое гавканье.

Полночь миновала. Он созвал вождей племен и наиболее почтенных старцев, и все они столпились в хижине, недавно принадлежавшей Хадральту. Они ожидали сурового нагоняя, ожидали от наводящего страх нового Вождя Войны гневных речей – но Красная Маска не желал еще сильнее унижать подчинившихся ему воителей. Дневные раны еще кровоточат; потерянная смелость может вернуться лишь в пылу боя.