Я сегодня сам получил пополнение из ДВК». Наконец, красноармеец Воронков, имея в виду «Опровержение ТАСС» от 9 мая 1941 г., заявил, что оно «не соответствует действительности». Воронков засвидетельствовал, что воинские части «прибывают из ДВК, высшее командование съезжается и, надо полагать, в ближайшее время будет война». [600]

Сталинские выступления на выпуске слушателей военных академий РККА и последовавшая за этим публикация «Опровержения ТАСС» от 9 мая 1941 г., текст которого написал Сталин, сыграли важную роль в разворачивавшейся политико-идеологической кампании. Их логическим развитием явилась публикация в центральном печатном органе ЦК ВКП(б) – журнале «Большевик» работы Сталина «О статье Энгельса „Внешняя политика русского царизма“. О сталинском намерении осуществить данную публикацию в секретариате ЦК стало известно из записки от 13 мая 1941 г. главного редактора газеты „Правда“

П.Н. Поспелова, адресованной А.А. Жданову. [601]

Еще в 1934 г. Сталин разослал членам Политбюро ЦК ВКП(б) письмо с его собственной оценкой статьи «Внешняя политика русского царизма» и текст самой этой статьи. С особым пафосом Сталин подчеркивал в своем письме «ошибочность» высказанных Энгельсом в конце XIX в. мыслей о желательности поражения России в грядущем вооруженном столкновении с Германией.

Но большевистский лидер в 1934 г. не выразил желания помещать названную работу в журнале большевистской партии.

Выход в свет письма Сталина с оценкой статьи Энгельса «О внешней политике русского царизма» в мае 1941 г. рассматривается в новейшей историографии как свидетельство того, что советский вождь, «пусть и в относительно закрытой форме», указал на необходимость дальнейшего укрепления «нового стержня в идеологии». Тем самым причастные к идеологической пропаганде функционеры (представители партийно-государственного аппарата, пропагандисты, историки и литераторы), сознательно или интуитивно «поставившие» на великодержавие и патриотизм, сделали безошибочный выбор. В конечном счете, публикация сталинского текста должна была показать, что классово-интернационалистское начало в большевистской пропаганде стало уступать «державно-патриотическому» подходу. [602]

Как представляется, в конкретной исторической ситуации мая 1941 г. критические сталинские замечания по поводу статьи Энгельса о внешней политике дореволюционной России, обнародованные в ведущем печатном органе ЦК ВКП(б), вероятно, представлялись как раз кстати. Они приобретали особую актуальность в условиях начинавшейся пропагандистской кампании, имевшей антигерманскую направленность.

Таким образом, устные выступления Сталина перед выпускниками военных академий, инспирированные им публикации («Опровержение ТАСС» от 9 мая и письмо по поводу статьи Энгельса «Внешняя политика русского царизма») можно рассматривать как «посылы сверху», которые послужили сигналом к развертыванию политико-идеологической кампании под лозунгом наступательной войны. Данный сигнал, естественно, был воспринят как руководство к действию людьми из ближайшего сталинского окружения, возглавлявшими пропагандистские структуры страны. В первую очередь, были взяты на вооружение мысли и идеи, высказанные Сталиным в выступлениях на приеме в Кремле 5 мая 1941 г. Это не могло не отразиться на изменении характера военной пропаганды.

13 мая в Кинокомитeте собрались члены его Оборонной комиссии, созданной после вышеупомянутого совещания А.И. Запорожца с писателями и режиссерами, состоявшегося в марте 1941 г. О том, что говорилось на этом заседании, можно судить, в частности, на основании краткой записи присутствовавшего там В.В. Вишневского. Характеризуя создавшуюся обстановку, А.И. Запорожец заявил: «Дело идет явн[ым] обр[азом] к нов[ой] войне». [603] Примечательно, что эта фраза, но в несколько видоизмененном виде, как указывалось, прозвучала и в сталинском выступлении 5 мая 1941 г. Данный факт, а также то, что Вишневский сделал 13 мая запись с кратким изложением речи Сталина перед выпускниками военных академий, позволяет предположить: именно на совещании в Кинокомитете ему стало известно (не исключено, что от начальника ГУППКА) содержание этой речи.

На заседании обсуждался годовой план создания фильмов военной тематики по Наркомату обороны и Наркомату военно-морского флота, а также говорилось об организации оперативных съемочных групп (писатель-сценарист, режиссер, оператор; встречаются фамилии Е.Л. Дзигана, Р.Л. Кармена, М.С. Донского, Э.И. Шуб, Д. Вертова). [604] Полученные от А.И. Запорожца указания были положены В.В. Вишневским в основу его записки о мобилизационных мерах в кинематографии и о плане выпуска оборонных фильмов в 1941-1942 гг., датированной 14 мая 1941 г. и адресованной в ЦК ВКП(б). Вишневский подчеркнул, что не уделяется внимания созданию оборонной, мобилизационной организации в кинематографии (не учитываются кадры кинематографистов для армии и флота, нет достаточно сколоченных творческих групп, которые могли бы незамедлительно приступить к работе в боевых условиях, не разработана соответствующая съемочная аппаратура, отвечающая фронтовым условиям, не обобщен и не доведен до всех советских операторов, кинематографистов опыт, накопленный в деле создания военной кинохроники Э.К. Тиссэ, Р.Л. Карменом и другими кинодокументалистами).

Далее в записке делался вывод: «Необходимы самые срочные меры по приведению в порядок всего кинохозяйства с точки зрения мобилизационной». В.В. Вишневский подробно перечислил те мероприятия, которые, по его мнению, следовало немедленно предпринять для всесторонней подготовки кинематографа к грядущей войне: взятие на мобилизационный учет киноработников Москвы и других крупных городов; создание оперативных киносъемочных групп в составе: писатель, режиссер, оператор; знакомство с наличным фондом фильмов военной тематики; показ возможных районов будущей вооруженной борьбы; создание фильмов о Красной Армии и Военно-Морском Флоте, об отдельных родах войск и т.д. и т.п. Вишневский подробно остановился и на вопросе об освещении в кинематографе образа врага в грядущей войне. «В опытных, умелых руках писателей и режиссеров-монтажеров, – подчеркивал он в своей записке в ЦК ВКП(б), – фильмотечные материалы превратятся в агитационно-острые военные фильмы». Вишневский, в частности, предлагал: «Ряд немецких и других фильмов… нужно перемонтировать и с новым, большевистским текстом обрушить на головы противников». Среди тех германских хроникально-документальных лент, которые можно было «обработать» в пропагандистских целях, Вишневский называл полученные в 1940 г. из Германии ленты «Поход на Польшу» и «Линия Зигфрида», отснятые фронтовыми кинооператорами вермахта.

Он считал необходимым также использовать опыт «творческих опергрупп» (писатель, режиссер, кинооператор), отснявших материалы о наступательных действиях частей Красной Армии по прорыву «линии Маннергейма» в Финляндии. Как уже отмечалось, В.В. Вишневский поначалу критически отнесся к хроникальной ленте «Линия Маннергейма».

Между тем этот фильм был удостоен Сталинской премии, и писатель в своей докладной записке в ЦК ВКП(б) от 14 мая 1941 г. уже отозвался о нем положительно.

Вишневский определил темы «полнометражных сценариев о будущей войне» для экранизации в 1941-1942 гг. Среди них: «Прорыв укрепленного района у германской границы», «Парашютный десант в действиях против них (укрепленных районов. – В.Н.)», «Рейды танков и конницы во взаимодействии с авиацией». [605] Даже далекому от военного дела человеку ясно, что подобная тематика отнюдь не предназначалась для пропагандистского обеспечения оборонительных операций Красной Армии в грядущей войне.