А Валера, в свою очередь, разглядывал Славу покрасневшим глазом. В такси сменщики не видят друг друга месяцами, от ТО-2 до ТО-2 [1] . Один сдает машину ночью. Второй заступает утром. И так через день… Если что надо, пишут записки… К тому же Валера и Слава пришли в парк всего месяц назад…

— Помню, как-то ей мышь на урок притащили. В баснях Крылова. Вырезали внутри ямку и прикрыли обложкой, понял? Значит, она еще в школе? Забежать бы как-нибудь.

— Татьяна Павловна на пенсии, — ответил Валера.

— Ну? — почему-то удивился Слава. — А вообще-то она интересно рассказывала. Значит, мы с тобой в одной школе учились? Выходит, родственники.

— Выходит.

Валера перевел взгляд на матовый шар посредине белого немого потолка. Целыми днями он смотрел на этот шар. Исполосованный трещинами шар каждый раз представлялся чьим-то лицом. Вот и сейчас он превратился в какое-то изображение. Знакомое. Только кто это, Валера не мог понять…

И самое странное: шар, кажется, заговорил, улыбаясь глазами-трещинками.

— Как дела, Чернышев?

Взгляд Валеры сполз с потолка и удивленно остановился на лице Тарутина. Потом вновь взметнулся вверх, точно желая убедиться, что светильник под потолком и лицо вдруг выросшего в дверях человека не связаны друг с другом.

Слава поднялся навстречу директору, нелепо приподняв плечи, чтобы удержать сползающий халат.

Тарутин подошел к кровати.

— Не слишком ли тебя… запаковали? попытался было пошутить Тарутин.

— А ну их, — устало вздохнул Валера. Беседа со Славой его измотала. — Жарко.

Дольше разглядывать больного было неловко, и Тарутин обернулся к Славе.

— И вы работаете в парке?

Слава кивнул.

Появление директора было неожиданным. В ладном халате Тарутин выглядел весьма представительно.

— Поначалу я думал, профессор вошел, — тихонечко улыбнулся Слава.

— Яблоки принесли? — Тарутин окинул взглядом висящую на согнутом Славкином пальце сетку.

Слава тотчас принялся выкладывать на тумбочку оставшиеся яблоки. Валера смотрел в сторону. Не будет же он при директоре возвращаться к малоприятному разговору.

— Так я пойду, — произнес Слава.

Тарутин протянул Славе руку, точно подталкивая его к выходу. Слава это понял, скомкал прощанье и торопливо вышел.

Придвинув табурет, Тарутин сел. Давно он в больнице не был. Шесть лет. С тех пор, как умерла жена.

— Хорошая палата, — произнес он.

— Ага, — согласился Валера.

Он все пытался догадаться, с чем пожаловал директор. Но главное, он мучительно пытался вспомнить, как зовут директора. За короткое время работы Валере не приходилось сталкиваться с ним.

— Ты один в палате?

— С утра была выписка…

— Меня зовут Андрей Александрович, — перебил Тарутин.

— Я знаю, — пробормотал Валера.

— Как все это произошло?

Чернышев повел по воздуху рукой, он и сам не знает, как произошло.

— Ну… шел я задним двором. Слышу, кто-то меня нагоняет… Больше ничего не помню. Отключился.

— У тебя были враги в парке? Ну, скажем, недруги.

— Вроде не было. Не успел.

— И на линии ни с кем не сталкивался?

В палату энергичным шагом вошла невысокая пухлая сестра со шприцем в руках.

— Опять, — вздохнул Валера.

— Здоровее будешь. — Сестра откинула одеяло.

— Может, в руку, а? — взмолился Валера.

Тарутин встал и отошел к окну.

Голубь, прихрамывая, проковылял к дальнему краю ржавого подоконника. Остановился, боком глядя на Тарутина… В больничном саду прогуливались люди в длинных серых халатах, поверх которых были накинуты пальто. Сверху они напоминали голубей…

Тарутин вспомнил, как он бродил по этим аллеям с женой перед ее операцией. Тогда, кажется, не было асфальта. И фонтана того не было с каменным журавлем в центре.

— Вы, товарищ, не задерживайтесь. У больного мозговые явления, — с порога произнесла сестра.

Тарутин присел на край табурета.

— Ты уж извини…

— Нет-нет, что вы, — Валера старался улыбнуться.

— Я ведь тоже в парке недавно. Не все еще понял.

— Наверно… все не так и сложно, — робко вставил Валера.