— Неужели вы полагаете?..

— Я не полагаю, а знаю. Что еще интересного?

— Нам позвонили из Министерства здравоохранения.

— Какие-нибудь осложнения?

— Ничуть. Наоборот, можно назвать актом нашего признания. Просили принять еще до официального открытия их пациента — очень важное лицо…

— Кого именно?

— Некто… Такие трудные фамилии у русских… Но у меня записано. Он — глава отдела внешних сношений этого министерства.

— Действительно интересный человек.. Что вы ответили?

— Отказал, разумеется. Мы еще не открыты, да и, кроме того, у нас же нет тканей. «Донор», как я сразу же выяснил, запланировал поставку через десять дней…

— Позвоните им, доктор. Срочно. Скажите, что вы нашли то, что им нужно. И скажите, что вам немедленно нужна история болезни, чтобы соответственно подготовиться. Этот пациент, доктор, в будущем вам не раз понадобится — и не только вам одному.

— Где же я в самом деле возьму ткани?

— Они будут у вас не позже послезавтрашнего дня, а может быть, и завтра — в большом выборе.

— Откуда же, если не секрет?

— От вас, профессор, никаких секретов. Из Приюта, как вы привыкли.

— О, даже так? Ну, если вы так уверены и гарантируете…

— Я не привык бросаться словами, доктор. Но в первую очередь замените эти лампы. Сделайте это при мне.

— Да, они проезжали здесь. И та дорога…

— В Майруби, Докинг, только туда. Если бы они направлялись в какой-либо из портов, то свернули бы направо — помните ту развязку? Им все равно теперь придется рулить через столицу.

— Когда мы догоним их?

— Нужно ли нам это?

— Вы полагаете…

— Я думаю, наоборот, мы должны опередить их, подкараулить где-то на въезде в Майруби. Будем тащиться в хвосте — нас засекут. Неизбежно. А в столичном движении такой вероятности почти нет.

— Придется положиться на вас, Милф.

— Благодарю вас.

— Вы собираетесь снова переговариваться с Москвой?

— Вовсе не с ней.

— С кем же?

— С людьми, любезно одолжившими мне машину, Докинг. Она нам больше не понадобится, как только мы доберемся до аэропорта. Но я просто обязан вернуть ее хозяевам и не имею никакого права бросить ее на произвол судьбы.

— Ах вот что! Скажите только, как вы рассчитываете обогнать колонну, не попавшись ей на глаза?

— Мы видели уже два их привала, из этого можно вычислить ритм. Следующая остановка будет часа через два. Они снова съедут с дороги. Вот тогда-то мы и проскочим. Они скорее всего заметят нас, но, видя, что мы проносимся мимо, вряд ли в чем-нибудь заподозрят.

— Дай-то Бог.

Прежде чем скомандовать пилоту идти на посадку, Урбс попросил его сделать широкий круг над караваном, остановившимся на свой очередной привал.

Он не заметил ничего подозрительного. На дороге была, правда, какая-то машина, но она уже миновала место, где кавалькада съехала с трассы, и теперь быстро удалялась.

Таким образом, все было в наилучшем порядке.

— Вот они, — пробормотал Милов. — Да не пяльтесь так пристально! Вы не в цирке…

Черт знает, почему в это мгновение подумалось именно про цирк? Возможно, какое-то сходство и было у вышагивавших к таможенному досмотру ветеранов — медленно, тяжело, но уверенно ступавших. Сходство с кем?

Мысль эта мелькнула — и туг же пропала, потому что вслед за группой повезли багаж улетавших. Багаж до смешного убогий; иная семья среднего достатка берет с собой в путешествие куда больше.

Докинг покосился на Милова и тут же отвернулся: он все еще не мог привыкнуть к мысли, что рослый негр в военном комбинезоне, опершийся локтями на столик для заполнения деклараций в полуметре от него, и есть Милф. Докингу и самому не раз случалось маскироваться, однако приходилось признать — русские в этом ушли вперед. Куда привычнее было смотреть на таможенников, наблюдавших за экранами просвечивания.

— Да открыть, открыть надо сумки!.. — сердито бормотал Докинг.

Словно услышав его, один из таможенников потребовал предъявить содержимое самой объемистой сумки. Требование немедленно выполнили; глава группы — мужчина средних лет — начал выгружать содержимое на стол, в то время как ветераны в сопровождении миловидной женщины с фотоаппаратом на груди (во всяком случае, это было что-то, очень напоминавшее камеру), пройдя контроль, уходили в накопитель. В сумке, видимо, ничего криминального не обнаружили, однако таможенник затеял спор по поводу (насколько можно было судить издали) лишнего блока сигарет, который в конце концов и конфисковали. После чего мужчина, сдав сумку в багаж, заспешил к своей команде.