— Ну… Хирург. Персонал. Помещение. Аппаратура…

— Конечно. Но вы забыли главное.

— Ну разумеется! Пациент!

— А кроме него?

— Зависит от того, ставят ли там естественные органы или искусственные.

— Только естественные. Вы не видели рекламу «Гортензии»?

— Нет. Наше телевидение ее не показывает. Видимо, приток пациентов из России не столь велик, чтобы тратиться на такую рекламу.

— Так вот. В рекламе подчеркивается: только натуральные органы. И мало того: органы доноров, ведших правильный, здоровый образ жизни. То есть не курильщиков, не алкоголиков, даже не жителей больших и крайне загазованных городов. Доноров, правильно питавшихся и не позволявших себе никаких излишеств.

— И реклама соответствует действительности?

— Насколько мы смогли установить — да. Большая часть этих тканей, подлежащих имплантации, поступает из-за рубежа.

— Я пока так и не понял, что здесь может интересовать вас. Бизнес — да, типичный бизнес двадцать первого века, достаточно прибыльный, если даже вычесть деньги, идущие на борьбу с рекламой искусственных органов. Где и в чем вы тут усматриваете нарушение закона, какое потребовало бы вмешательства?

— Вот сейчас я и подхожу к этому, сэр. («Если ты возвращаешься домой с работы в таком же темпе, то наверняка оказываешься там лишь назавтра», — невольно подумал Мерцалов, но на лице его это никак не отразилось.) — Сколь ни странным это покажется, но за вывоз трансплантатов из любой страны взимается пошлина. Я не сказал бы, что очень маленькая.

— Об этом я не слышал. Хотя… Обождите, дайте вспомнить… Совершенно верно, было такое решение Евросовета, к которому потом присоединились и другие заинтересованные регионы. Когда же это было? Ага, если не ошибаюсь — четыре года тому назад.

— У вас великолепная память.

— Гм… Да, там ведь было и о ввозных пошлинах, не так ли?

— Установление таких пошлин признавалось законным, трансплантаты тем самым приравняли к любому другому товару, учитывая, что оборот их стал выражаться в весьма крупных цифрах.

— Так-так.

— Из этого следует простой вывод: донорские ткани экономичнее заготавливать в той стране, в которой располагается сама клиника. Отпадают все таможенные расходы. Однако если, допустим, в той же Калерии наладить такое внутреннее обеспечение невозможно по чисто статистическим причинам, то о России этого не скажешь. Надеюсь, это замечание вас не очень обидело?

— О, нисколько. Наша статистика известна мне достаточно хорошо.

— Так что, казалось бы, параллельно с подготовкой собственно клиники устроителям надо было бы уделить внимание и проблеме снабжения. Тем не менее таких действий не предпринималось. Следовательно, по каким-то причинам выгоднее необходимые органы ввозить из-за рубежа, а поскольку это дороже, то можно предположить, что такой способ снабжения таит в себе существенные преимущества.

— Готов согласиться с вами. Теперь я начинаю понимать. Где пошлины — там и контрабанда, а это уже область если и не наших интересов, то, во всяком случае, интересов близкой нам Службы. Вы это имели в виду?

— Совершенно верно. И у нас набралось уже немало фактов: такая контрабанда фиксировалась и изымалась. Мы полагали, что все идет на лад, их тропы полностью или почти полностью перекрыты. Однако в последнее время стали подозревать, что это никак не повлияло на количество производимых клиниками трансплантаций. А значит, существуют пути снабжения, о которых мы ничего не знаем. Вот это нас и интересует.

— Да, пожалуй, такого надо было ожидать. Мы все слишком замкнулись, может быть, на наркотиках, антиквариате, на фальшивомонетчиках, упустив мгновение, когда возник новый вид выгодной контрабанды.

— Ну, нас извиняет то, что произошло это сравнительно недавно. Что же касается выгоды…

Докинг не стал продолжать, только слегка развел руками. Мерцалов понимающе кивнул.

— Впору создавать фермы ДДЯ производства… Черт, невозможно даже выговорить вслух, настолько противоестественно звучит. Да, занимательно. Раз уж такая клиника создается и у нас, мы будем интересоваться этим вопросом. Хотя Россия — страна обширная… Вряд ли им понадобится ввозить много органов сюда. Разумеется, мы попытаемся заинтересовать их таким предложением: создать донорскую компанию тут, на месте, беспошлинную. Посмотрим. Во всяком случае, я очень благодарен вам за информацию. Пока не вижу, чем мы могли бы помочь вам сию минуту.

— Присмотрите за филиалом «Гортензии», это и будет помощью.

— В будущем. А сейчас?

— Сейчас… собственно, мне ничего не нужно.

— Тем не менее мое обещание остается в силе. Да, любопытно вы начали копать… Хотя, откровенно говоря, я не очень представляю себе возможности контрабанды в этой области. Тут ведь не камушки, или валюта, или наркотики. Одно дело провезти несколько килограммов, допустим, героина, кокаина или другой пакости — они поддаются любой фасовке… да что я вам говорю, вы и сами лучше меня все это знаете, и совсем другое — контейнеры с трансплантатами, заполненные жидким азотом, требующие умелого обращения… Их вы не запрячете за облицовку потолка, допустим, или во второе дно чемодана. Да их вообще невозможно спрятать, если уж говорить серьезно!

— Совершенно с вами согласен, сэр. Здесь нужна совсем другая механика. Однако у меня, в частности, нет ни малейшего сомнения в том, что эта непостижимая система провоза существует. И я хочу докопаться сам.

— Одному человеку это не по силам. Исключено.

— Может быть, со временем найдутся другие энтузиасты. Мне встречались такие. У вас, например, был, помнится, мистер Милф. Когда-то мы с ним…

— Увы, он уже некоторое время в отставке.

— Однако я слышал, он и в отставке выполнял некоторые задания Службы…