Надо сказать откровенно, что В. Высоцкий и сам никогда не являл собой образец примерного мужа. О его любовных похождениях на стороне, к примеру, знали многие, в том числе и Л. Абрамова. Не случайно в августе 1966 года, когда В. Высоцкий снимался в «Вертикали», в одном из своих писем Л. Абрамова не смогла скрыть своей ревности по отношению к Л. Лужиной, снимавшейся в том же фильме (В. Высоцкий посвятил ей песню «Она была в Париже»). На самом деле, по словам той же Л. Лужиной, у В. Высоцкого в те дни был бурный роман не с ней, а с актрисой Татьяной Иваненко.

В 1967 году у В. Высоцкого случился очередной роман с молодой студенткой Школы-студии при МХАТ, к которой он лазил на третий этаж общежития по карнизам и по трубам, минуя таким образом бдительную вахтершу на входе.

Однако роман со студенткой был всего лишь прелюдией к событиям, которые буквально перевернули всю личную жизнь 29-летнего Владимира Высоцкого. В том году судьба свела его с французской киноактрисой Мариной Влади. Об этой встрече лучше всего расскажут сами участники и свидетели тех событий.

Марина Влади: «Шестьдесят седьмой год. Я приехала в Москву на фестиваль, и меня пригласили посмотреть репетицию «Пугачева», пообещав, что я увижу одного из самых удивительных исполнителей — Владимира Высоцкого. Как и весь зал, я потрясена силой, отчаянием, необыкновенным голосом актера. Он играет так, что остальные действующие лица постепенно растворяются в тени. Все, кто был в зале, аплодируют стоя.

На выходе один из моих друзей приглашает меня поужинать с актерами, исполнявшими главные роли в спектакле. Мы встречаемся в ресторане ВТО — шумном, но симпатичном… Наш приход вызывает оживленное любопытство присутствующих. В СССР я пользуюсь совершенно неожиданной для меня известностью. Все мне рады, несут мне цветы, коньяк, фрукты, меня целуют и обнимают… Я жду того замечательного артиста, мне хочется его поздравить, но говорят, что у него чудной характер и поэтому он может и совсем не прийти. Я расстроена, но у моих собеседников столько вопросов…

Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий плохо одетый молодой человек. Я мельком смотрю на него, и только светло-серые глаза на миг привлекают мое внимание. Он подходит, молча берет мою руку и долго не выпускает, потом целует ее, садится напротив и уже больше не сводит с меня глаз. Его молчание не стесняет меня, мы смотрим друг на друга, как будто всегда были знакомы… Ты не ешь, не пьешь — ты смотришь на меня.

— Наконец-то я встретил вас…

Эти первые произнесенные тобой слова смущают меня, я отвечаю тебе дежурными комплиментами по поводу спектакля, но видно, что ты меня не слушаешь. Ты говоришь, что хотел бы уйти отсюда и петь для меня. Мы решаем провести остаток вечера у Макса Леона, корреспондента «Юманите». Он живет недалеко от центра. В машине мы продолжаем молча смотреть друг на друга… Я вижу твои глаза — сияющие и нежные, коротко остриженный затылок, двухдневную щетину, ввалившиеся от усталости щеки. Ты некрасив, у тебя ничем не примечательная внешность, но взгляд у тебя необыкновенный.

Как только мы приезжаем к Максу, ты берешь гитару. Меня поражает твой голос, твоя сила, твой крик. И еще то, что ты сидишь у моих ног и поешь для меня одной… И тут же, безо всякого перехода, говоришь, что давно любишь меня.

Как и любой актрисе, мне приходилось слышать подобные неуместные признания. Но твоими словами я по-настоящему взволнована. Я соглашаюсь встретиться с тобой на следующий день вечером в баре гостиницы «Москва», в которой живут участники кинофестиваля».

Это воспоминание живой участницы тех событий. Но таких живых свидетелей той встречи было еще несколько человек, и каждый из них вспоминает о ней по-своему. Фотожурналист Игорь Гневашев вспоминает: «Узнав, что в Москву приехала Марина Влади, я решил делать о ней фотофильм — чуть ли не каждый день жизни. Нас познакомили, и я ходил за нею всюду, и я видел, как они впервые встретились, — и он влюбился в нее в коридоре, мгновенно, с ходу, я видел это по его лицу совершенно ясно… По-моему, это Ия Саввина повела Марину после репетиции «Пугачева» за кулисы, в гримерку. Мы шли по коридору, и вдруг навстречу — он, с сопровождающими, естественно, лицами. Увидел «колдунью», чуть опешил и, маскируя смущение, форсированным, дурашливо театральным голосом: «О, кого мы видим!..». Она остановилась: «Вы мне так понравились… А я о вас слышала во Франции… Говорят, вы здесь страшно популярны».

Потом всей кучей сидели в его гримерке, пили сухое вино, и он, конечно, взял в руки гитару».

О событиях следующего дня нам вновь поведает Марина Влади:

«В баре полно народу, меня окружили со всех сторон, но как только ты появляешься, я бросаю своих знакомых, и мы идем танцевать. На каблуках я гораздо выше тебя, ты встаешь на цыпочки и шепчешь мне на ухо безумные слова. Я смеюсь, а потом уже серьезно говорю, что ты — необыкновенный человек и с тобой интересно общаться, но я приехала всего на несколько дней, у меня сложная жизнь, трое детей, работа, требующая полной отдачи, и Москва далеко от Парижа… Ты отвечаешь, что у тебя у самого — семья и дети, работа и слава, но все это не помешает мне стать твоей женой. Ошарашенная таким нахальством, я соглашаюсь увидеться с тобой завтра».

И вновь вслед за словами Марины Влади воспоминания еще одного свидетеля тех событий — Аркадия Свидерского, близкого друга Владимира Высоцкого:

«Основное знакомство Высоцкого и Влади произошло в пресс-баре кинофестиваля. Это был последний банкет, присутствовали все наши звезды, все делегации…

Когда заиграла музыка, Сергей Аполлинарьевич Герасимов пригласил Влади на танец. Я пошел с его женой Тамарой Федоровной Макаровой, и в это время появился Володя. Он взял Марину, и они начали танцевать, и он ее уже не отпускал… А Лева Кочарян, я и все наши ребята, которые там были, мы их взяли в кольцо, потому что все прорывались к Марине танцевать. Но Володя до самого конца никому этого не позволил. Мне запомнилась его фраза, которую он тогда нам сказал: «Я буду не Высоцкий, если я на ней не женюсь».