— Ну что стоишь!.. — рявкнул Володя. — Снимай пальто! В общем, я отказался от постановки.

— Ты не спеши.

— Да что ты меня уговариваешь! Я приезжаю к этому Грошеву! Он, видите ли, за три дня не мог прочитать сценарий! Я, Высоцкий, мог, а он не мог, твою мать!

— Да он и не обещал…

— Да ладно тебе! И как он меня встретил: «Владимир Семенович, я вас прошу больше в таком виде не появляться!» В каком виде? Я-то трезвый, а он сам пьяный! И мне такое говорит! Мне!!!

(К слову сказать, Володя действительно тогда не был пьян, но очень болен. А уж Грошев, конечно, тем более не был пьян.)

— Я ему стал рассказывать, как я хочу снимать, а он смотрит — и ему все, я вижу, до…!

— Володя, — успеваю вставить я, — а чего ты ждешь?.. и т. д. — но он сейчас слушает только себя.

— Больше я с этим… телевидением дела иметь не хочу! Удавятся они! И сегодня на «Кинопанораму» не поеду! Пусть сами обходятся! Ничего, покрутятся!»

Разговор этот происходит 23 января, а накануне, 22 января, В. Высоцкий впервые в своей жизни записывался с собственными песнями на Центральном телевидении, в передаче «Кинопанорама». Запись эта происходила ночью, когда все высокое начальство давно уже разъехалось по домам и кроме съемочной бригады «Кинопанорамы» в студии никого не было. В. Высоцкий с большой серьезностью откликнулся на приглашение режиссера передачи Ксении Марининой, но и здесь его ждало разочарование. Тот же И. Шевцов вспоминает слова В. Высоцкого после той записи на ЦТ: «Ну, сделали запись. Я час с лишним, как полный… выкладывался. А потом она (Маринина) подходит и говорит: «Владимир Семенович, вы не могли бы организовать звонок к Михаилу Андреевичу Суслову?» Я аж взвился: «Да идите вы!.. Стану я звонить! Вы же сказали, что все разрешено?» — «Нет, но…»

Короче, сюжет с В. Высоцким в «Кинопанораме» так при его жизни и не вышел (с большими купюрами его показал Э. Рязанов в 1981 году, а полностью его показали только в 1988 году, в период празднования 50-летия со дня рождения В. Высоцкого).

Между тем из Министерства культуры СССР в Театр на Таганке приходит бумага о том, чтобы руководство театра готовило документы на присвоение В. Высоцкому звания «Заслуженный артист РСФСР». Заведующая отделом кадров театра Елизавета Авалдуева сообщила эту приятную новость Высоцкому. Но тот среагировал на нее на удивление спокойно.

— Я еще не заработал, — ответил он Е. Авалдуевой. — Вот не дадут — вам будет больно, а мне — обидно. Еще поработаю как следует — тогда будем оформляться.

Только нежелание в очередной раз получить «пощечину» от чиновников Минкульта могло заставить В. Высоцкого ответить подобным образом.

Как уже сказано, 22 января 1980 года Владимир Высоцкий впервые записывался с собственными песнями на Центральном телевидении. У него и до этого были возможности записать свои выступления на телевидении, но он не воспользовался ими по принципиальным соображениям. Его коллега по театру Борис Хмельницкий, вспоминая об этом, рассказывал: «Все знают, что песни Высоцкого не пускали на радио и на телевидение. Считается, что по идеологическим соображениям. Но есть один очень важный момент: Володя не хотел давать им взяток. У нас с ним был как-то разговор на эту тему. За пятьсот, говорит, не разрешат записать. За тысячу — не разрешат. Ну предложу им полторы, две, три — и разрешат. Но он принципиально не платил, потому что знал, что тогда так бы уже не написал».

На этот раз осознание Высоцким своего возможного внезапного конца предопределило исход дела, и он пришел на телевидение. Глядя теперь на кадры этой съемки, трудно вообразить себе, что В. Высоцкий снимался буквально на грани возможного. Его здоровье к этому моменту было окончательно подорвано, по сути на экране перед нами выступает абсолютно больной человек.

Через три дня после этой съемки, 25 января, в свой день рождения В. Высоцкий делает очередной отчаянный шаг хоть как-то заглушить в себе болезнь. Вместе с врачом Анатолием Федотовым он закрывается на несколько дней у себя на квартире. А. Федотов рассказывает: «В январе 1980 года мы с Высоцким закрылись на неделю в квартире на Малой Грузинской. Я поставил капельницу — абстинентный синдром мы сняли. Но от алкоголя и наркотиков развивается физиологическая и психологическая зависимость. Физиологическую мы могли снять, а вот психологическую… Это сейчас есть более эффективные препараты. Да, сила воли у него была, но ее не всегда хватало».

Об этом же слова В. Янкловича: «Высоцкий запирается вместе с врачом. Врач пытается что-то сделать. День, два… На третий день — срыв. Ничего не помогает — так делать нельзя. Даже врачи уже не верили в успех». Вскоре после этого лечения В. Высоцкий улетает к жене во Францию, а с 20 февраля продолжает свои гастрольные выступления в Союзе. Правда, его здоровья уже не хватает на дальние переезды, и он выступает в черте города Москвы и Московской области. С 20 по 29 февраля он дал пять концертов в городе Долгопрудном и столько же в Москве.

Здоровье Высоцкого вызывает серьезную тревогу у его друзей. В конце марта В. Янклович и В. Абдулов, в обход Высоцкого, попадают на прием к врачу и описывают ему состояние здоровья своего друга. Врач констатирует неизбежное: «Если Высоцкий проживет еще месяца два — это будет хорошо».

Высоцкому делают гемосорбцию — очистку крови. Об этом вспоминает В. Янклович: «В Москве ему впервые в Союзе делают гемосорбцию. Это было весной 1980 года. В Институте Склифосовского работал Леонид Сульповар, который помогал Володе лет десять. Сульповар договорился с профессором, который занимался этим. Профессор попросил Володю обо всем рассказать откровенно, иначе не имеет смысла пробовать… Володя рассказал все: когда, сколько и как… Когда он может бороться, а когда нет… Решили попробовать. Володя остался в больнице — гемосорбцию сделали…»

Свидетель тех событий врач А. Федотов продолжает рассказ: «Кровь несколько раз «прогнали» через активированный уголь». Это мучительная операция, но он пошел на это. Но гемосорбция не улучшила, а ухудшила его состояние. Мы зашли к нему в больницу на следующий день. Он был весь синий.

— Немедленно увезите меня отсюда!»

Не надеясь уже ни на что и устав от поражений в этой долгой и изнурительной борьбе, Высоцкий продолжает убивать себя алкоголем. Жившая у него на квартире американка Барбара Немчик (она училась в аспирантуре МГУ) вспоминает: «В багаже у меня был запас вин, — я собирала подарки в Польшу, там у меня живут родственники… В валютных магазинах покупала самые разные напитки. Володя и Валера Янклович хорошо помнили, что у меня это есть, этот ящик с бутылками. А я уехала на неделю в Среднюю Азию… И когда меня не было, Володя вспомнил про эти бутылки.