– У нее были проблемы с Ананьевым, – сказал Адам. – Понятное дело, что она не любила его. Но у него были деньги…

– Это я понимаю. И что дальше? У нее появился кто-то другой? В городе?

– Да. Она сняла квартиру. Говорила, что ей нужна определенная свобода. Что ферма – это не тюрьма.

– Скажите мне, Адам, почему же она все-таки не хотела видеть меня? Уверена, вы что-то знаете… Это не из-за Валентина, я уверена. Она бросила меня еще до того, как мне пришлось съехать с квартиры и переехать сюда… Расскажите все, как есть, мне это важно. Я должна знать. Этот вопрос мучил меня все это время…

– Все просто, – вздохнул чувствительный Адам. – Ей было плохо с Ананьевым. Она внушила себе, что принесла себя в жертву ради тебя. Из-за денег… Все это из-за ананьевских денег…

– Но она могла бы зарабатывать деньги каким-то другим способом… – возмутился Валентин. – Она сделала свой выбор. И при чем здесь Оля? Как она могла бросить ее, демонстрируя всем и каждому, что ненавидит свою дочь? Я понимаю, она погибла, и мы должны говорить о ней только хорошее… Но никто не знает, как страдала Оля все это время, как плакала по ночам, чувствуя, что никому не нужна… И это при живой-то матери. И пусть это нехорошо, но я все-таки скажу… Дина могла бы погубить Олю, если бы меня не оказалось рядом. Куда бы Оля пошла? В интернат? Поверьте мне, это не самое лучшее место для такой нежной и хрупкой девочки, как она.

– Из-за нее погиб еще один человек, – вдруг произнесла Оля и, резко повернув голову, взглянула на своего благодетеля, на Валентина, словно пытаясь понять, правильно ли она сделала, что сказала это.

Валентин отвернулся. Вероятно, он и сам еще не понял, правильно ли Оля сделала, начав говорить.

– Маша? – помогла я ей. – Вы имеете в виду Машу Орешину?

– А вы откуда знаете?

– Думаю, вы не совсем поняли, кто мы и чем занимаемся. Повторю. Я – помощник адвоката Елизаветы Сергеевны Травиной. Вадим Орешин – ее одноклассник, и, когда погибла его жена Маша, это он позвонил Лизе и попросил ее приехать к вам в Иловатск (мы живем рядом, в соседнем городе), чтобы попытаться разобраться в этом деле… Его интересовал один-единственный вопрос: не убийство ли это?

Оля закрыла лицо ладонями:

– Нет, это не убийство… Вернее, это не спланированное убийство… Но все равно они ее убили. Люди говорят, что моя мать перерезала провод, чтобы Ананьев не услышал звонка… – говорила Оля, продолжая прятать лицо в ладонях, словно ей было смертельно стыдно за свою мать.

– Валентин, что вы знаете об этой истории? Зачем Маша ходила к Ананьеву? Хотела рассказать о существовании Оли?

– Я вижу, вы все знаете… Во-первых, она ездила не к Ананьеву, а к Дине. Сначала она звонила ей, а потом, когда Дина в резкой форме отказалась выслушать ее, решила встретиться с ней… Сначала они встретились в каком-то ресторане, но эта встреча ни к чему не привела. Поэтому понадобилась еще одна. Маша была упорной. Она не стала бы разговаривать с Ананьевым. Да и зачем ей это? У нее были совершенно другие планы. Она хотела поговорить с Диной по поводу отказа от родительских прав… Маша хотела, чтобы Дина отказалась от своих родительских прав, чтобы я удочерил Олю и чтобы злые языки перестали трепать наши имена… Она хотела освободить мать, которая тяготится своей дочерью… Разве кто-то из нас мог предположить, что с Машей случится такое несчастье?! Что ей просто-напросто не откроют калитку?! Уверен, что Дина также не могла предположить, что ее нежелание впускать в дом Машу может закончиться ее смертью…

– Вадим? Вы думаете, что Дину убил Вадим? Отомстил за Машу? – Слова сами вылетели, я даже испугалась, что озвучила то, что должно было оставаться при мне. Тем более что мы с Лизой работали как раз на Вадима. Но версия того, что Дину убил Вадим, на тот момент показалась мне самой логичной.

– Глаша! – одернул меня Адам. – Не торопи события…

Я поняла его. Конечно, еще несколько часов тому назад его самого обвиняли в убийстве Дины Каракозовой лишь на том основании, что он подвозил ее до дома. Теперь же я подозревала Вадима лишь потому, что Дина не открыла Маше калитку, и ее загрызли собаки.

– И все это из-за меня… – всхлипнула Оля. – Если бы не я и не мое желание разобраться в своих отношениях с матерью… ничего бы не было. Маша… Она была такая добрая. Они с Вадимом так переживали за Валентина, приходили к нам, помогали… пытались поднять настроение… Если бы не все это, она не пошла бы на ферму…

Я представила себе, что же испытала бедная девочка, когда узнала, что случилось с Машей. Стресс за стрессом. Кто знает, может, она теперь будет винить себя всю жизнь за то, что позволила Маше принять участие в ее судьбе…

– Это не убийство, – сказал, очнувшись, Валентин. – Нет, не убийство… Несчастный случай. Я уверен, что Дина не знала о существовании собак… Может, у нее и были какие-то свои причины не видеться с Олей, но я уверен, что она не зверь какой-то…

– Вы были там? – спросила я Валентина.

– Нет, никогда. А почему вы спросили об этом?

– Да потому, что то, что вы сказали, – чистая правда. Дина не могла увидеть того, кто стоит за воротами, из окна. Там слишком высокий забор. Но она знала, кто пришел… Маша звонила ей. Вадим отдал нам телефон Маши, и там мы обнаружили множество звонков, последней она звонила Дине… Как всякий нормальный человек, Маша, стоя перед запертой калиткой, давила на звонок калитки и время от времени набирала номер телефона Дины… Думаю, что Дина выключила и свой телефон. Другими словами, она, зная, кто именно стоит за воротами, сделала все возможное, чтобы Маша не вошла в дом, чтобы не встретилась с Ананьевым. Возможно, будь она в тот вечер дома одна, она бы открыла и выслушала Машу. А так… Она слишком боялась, что Ананьев узнает о существовании Оли. Она была уверена, что Маша затем и пришла к ней, чтобы осыпать ее упреками… Или для того, чтобы пристыдить ее в присутствии Ананьева…

– А по-моему, моя мама сошла с ума… Вы вот сейчас рассказываете мне о ней… О том, что она жила с Ананьевым, которого терпеть не могла… Что снимала в городе квартиру… Все это так не похоже на нее…

– Мне не очень-то приятно об этом говорить, – вмешался Адам, – но у твоей матери появились приятели… Возможно, ее убийство связано именно с этим фактом… Ревность или еще что-то…

– Ревность… – повторил Валентин. – Так, может, ее убил Ананьев, который узнал о том, что она изменяет ему?