Я могу высказать только искреннее согласие с духом и основным содержанием статьи д-ра Klotz, содержащей многие выразительные и точные формулировки. Импо­нирующая широта подхода этого исследователя создает благоприятные возможности для дальнейшего углубле­ния нашей дискуссии с учетом разных представленных в ней точек зрения.

Думается, что и в представлениях д-ра Klotz о рацио­нальности психоаналитического лечения неврозов содер­жатся определенные ограничения, отличающие позицию их автора от характерной для ортодоксальных психоана­литиков.

В 1963 г. нами в соавторстве с проф. С. А. Саркисо­вым и проф. В. М. Банщиковым была опубликована ра­бота «Некоторые теоретические вопросы современной

неврологии и психиатрии» (Медгиз). В пятой главе этой монографии («Проблема роли нейрофизиологических по­нятий в психопатологии») содержатся критические вы­сказывания по поводу представлений, поддерживающих психоаналитическое направление, изложенных одним из ведущих французских психиатров проф. Еу в его прог­раммном докладе («Психиатрические теории») на III Международном психиатрическом конгрессе (Монреаль, 1961 г.) [119] .

Здесь же сформулированы некоторые наши возраже­ния проф. Brisset, давшему (в «Revue de medicine psycho- somatique», 1961, 3, 4), как уже указывалось, разверну­тый критический отклик на наши статьи, опубликован­ные в «Журнале невропатологии и психиатрии» (1960, № 3 и 10).

Журналом «Revue de medicine psychosomatique» был опубликован перевод пятой главы нашей работы, после которого были помещены ответ проф. Еу и корот­кая реплика проф. Brisset (1965, 7, 1).

Мы приводим ниже отрывок из статьи проф. Brisset, наш короткий ответ ему (публикуемый впервые), пол­ный текст ответной статьи проф. Еу и завершающую из­ложение материалов дискуссии реплику проф. Brisset.

Из статьи проф. Brisset:

«Остается определить место психоанализа в этой (психосоматической. — Ф.Б.) медицине. Этот вопрос был очень плохо понят проф. Бассиным... Психоанализ это метод межсубъективной коммуникации. На основе этого метода возник остов научного истолкования неврозов и перверсий, принимаемый всеми, кто достаточно эрудиро­ван... Это и только это можно назвать психоаналитичес­кой "доктриной". Распространение исследований... в об­ласть психосоматических заболеваний... произошло еще слишком недавно, чтобы дать что либо большее, чем рабо­чие гипотезы. Другими словами психоаналитической "док­трины" психосоматической медицины не существует. Пси­хоанализ дает... метод, гипотезы, связанные между собой фрагменты знания — и только... Все эти знания... не доказуемы экспериментально... Научное убеждение а этой области не основывается на экспериментальных до­казательствах — так, как это происходит в естественных науках. Ограниченность экспериментального метода в том, что касается выявления взаимоотношений, обуслов­ливает, что доказательство здесь приобретает особый ха­рактер. Речь идет о том, чтобы понимать, а не объяснять. Мы оказываемся здесь в области наук исторического по­рядка. Личность — это история. "Можно объяснить приро­ду, но историю можно только понимать", говорит Дильтей... Согласие по поводу этих вопросов внутри опреде­ленного круга ученых может возникнуть на основе доверия к духу критики, на основе взаимного контроля, вследствие того, что время придает достоверность опыту и толкованию. Именно так обстоит дело с психоанализом. Проф. Бассин имеет право не верить психоаналитикам, но он не имеет права требовать у них "доказательств", которые чужды характеру их познания (разрядка наша.— Ф.Б.)...

Из сказанного вытекает много ошибок в его статьях... Так, он совершенно ложно истолковывает по­нятие символа... Психосоматическая медицина, с точки зрения психоаналитиков, не является и не может быть поиском символов. Символ — это выражение переработки, происходящей на очень высоком уровне в области языка или жеста, в области движений, лучше всего приспособ­ленных для экспрессии. Символ — это коммуникация. Это обстоятельство необходимо учитывать, чтобы понять разницу между истерией и психосоматическими синдро­мами...

Истерия — это символическое выражение. При ней дей­ствительно речь идет о языке тела, используемом вместо артикулярной речи, т.е. о том же, что имеет место при мимике и жестах.

Что же касается психосоматического синдрома.., то это гораздо более глубокий регистр. Больной символиче­ски нам ничего больше не сообщает. Он выходит за пре­делы символической коммуникации столь же решитель­но, как и больной психотический... Значит ли это, что его поведение вообще перестает быть что-то означающим? Весь вопрос заключается в этом. Подобно тому, как при психозах наблюдатели... обнаруживают... понятные смыслы, психосоматические синдромы и болезни также позволяют уловить за расстройствами, связанными с фи­зиологическими процессами, обстоятельства, имеющие определенное жизненное значение — тем самым они при­обретают определенное место в истории личности боль­ного. Они не являются случайными эпизодами... Однако подобному тому, как психоз требует для своей реализации других условий, помимо связанных с историей личности больного, возникновение психосоматических болезней также определяется иными факторами: унаследованными или приобретенными предрасположениями, придающими хрупкость определенным физиологическим системам. Во­прос, который подлежит разрешению, — это каким спосо­бом организм приходит к выражению некоторых аффектов скорее висцеральным путем, чем развитием психоза или невроза или на основе нормального использования речи и жестов. Этот вопрос не решен и именно поэтому я го­ворю, что не существует психосоматического объяснения. Психоаналитики разрабатывают эту проблему. Непсихо- аналитики — также. И поэтому я хотел бы, чтобы проф. Бассин нам открыл свою собственную точку зрения...»

Ответ профессору Brisset.

Мы привели выше лишь небольшой фрагмент из об­ширной статьи проф. Brisset. Нам представляется, что именно в этом отрывке изложены основные воодушев­ляющие проф. Brisset идеи. По их поводу мы хотели бы сформулировать два замечания.

Если проф. Brisset полагает, что психоанализ дает знания, которые принципиально нельзя проверять опыт­ным путем, что здесь речь идет не об «объяснении», а о «понимании», что у критиков психоаналитической концеп­ции «нет права» требовать от защитников этой кон­цепции каких-либо «доказательств» и т.д., то не ка­жется ли ему, что тем самым он отвергает право психо­анализа на детерминистическую интерпретацию каких бы то ни было психических проявлений и состоя­ний, т.е. на позицию, которую многие объявляют особенно характерной для Freud?

Мы полагаем, что если принять трактовку возможно­стей и задач психоанализа, которую предлагает проф. Brisset, то это скорее, чем что-либо другое, означает ис­ключение этой концепции из круга не только «естествен­ных» наук (противопоставляемых наукам «историчес­ким»), но из области рационально аргумен­тируемого знания вообще. Согласуется ли такое понимание с традиционными установками самой психо­аналитической школы?

И второе замечание. Проф. Brisset утверждает, что психосоматический синдром не символичен в том смысле, в каком символичен синдром истерический. К этой мысли можно только присоединиться. Но в чем же тогда спе­цифика психосоматического синдрома? В том, что в нем отражаются за покровом физиологического расстройства «обстоятельства, имеющие жизненное значение» для больного? Но разве не очевидно, что именно связь с историей жизни больного, с историей его орга­низма и с историей его личности — и только эта связь — и придает психосоматическому синдрому его роль свое­образного зеркала «жизненно важных значений»?! И не кажется ли проф. Brisset, что если аффект выражается «висцеральным путем», то понять механизмы проявляю­щихся здесь связей можно — как это и делает на каждом шагу клиника — без всякой аппеляции к специфическим представлениям психоанализа?