— Совершенно неотложное дело, — поддержал политработник, — я уже говорил об этом с командиром полка Давидковым. Его летчики уже открыли боевой счет по этим 109-ф.

Такое совещание летчиков-истребителей вскоре состоялось. На нем были выработаны рекомендации, как лучше действовать против модернизированных «мессеров». И это хорошо помогло нашим летчикам в последующих боях.

Наступление войск фронта по ряду причин приостановилось. За неполные две недели авиаторы выполнили днем 1523 вылета, ночью — 304. Это число — 304 — Вершинин обвел в сводке красным карандашом. Во всемерном увеличении ночных действий с воздуха он усматривал новые возможности активнее громить врага.

В первомайские дни сорок второго года, необычно для южных мест ветреные и холодные, К. А. Вершинин вместе, с В. И. Алексеевым прилетел на полевую посадочную площадку полка, которым командовал С. Г. Гетьман, — теперь полк получил наименование 7-го гвардейского. Неподалеку от земляных капониров, в которых стояли «ильюшины», поэскадрильно выстроились летчики, техники, оружейники, все авиаспециалисты. Из штабной землянки вынесли гвардейское знамя. В знаменосце, шагавшем вдоль строя, Вершинин узнал Николая Смурыгова. Летчик высоко поднимал алое полотнище, развеваемое порывистым ветром. Рядом — ассистенты у знамени: Константин Дремлюк и Иван Радецкий.

Впервые довелось Константину Андреевичу вручать гвардейское знамя. Вершинин провел среди летчиков-штурмовиков весь день, и долго не покидало его приподнятое настроение. Растрогал торжественный ритуал, с которым полк принимал гвардейское знамя. Каждый воин вслед за командиром подходил к алому стягу и, сняв пилотку и преклонив колено, целовал край полотнища. А потом звучала клятва — всегда быть достойным звания советского гвардейца.

На этом аэродроме командующий познакомился и обстоятельно побеседовал с Василием Емельяненко, Ильей Мосьпановым, Николаем Зубом — впоследствии Героями Советского Союза, со многими другими летчиками и техниками. О чем беседовали? Конечно же прежде всего как дальше бить врага, как лучше использовать в боях оружие, которым народ щедро снабжает своих авиаторов. Разговор шел профессиональный: высоты полета, маневр при ударе по целям, боевые порядки, сопровождение истребителями. По всему чувствовалось — и это было созвучно мыслям Вершинина: гвардейцы настойчиво ищут пути совершенствования боевого мастерства, стараются внести в повседневную практику все новое, что рождается в ходе боев, острое тактическое мышление летчиков.

Во второй половине дня, перед торжественным обедом, устроенным в уцелевшем совхозном здании, гвардейцам вручали боевые награды. Вершинину вновь было приятно дважды назвать имя летчика-знаменщика Николая Смурыгина и положить в его широкую, со следами ожогов ладонь ордена Красного Знамени и Красной Звезды. Часом позднее, прикрепив их к гимнастерке, авиатор бережно принял из рук политработника В. И. Алексеева красную книжечку партийного билета. И как же тепло стало на душе Константина Андреевича, когда он увидел вспыхнувшее радостью лицо летчика!

В дни относительного затишья Вершинин многое переосмыслил из практики управления авиацией фронта. Ему представлялось ненормальным положение, когда значительная ее часть оказывалась подчиненной командующим общевойсковыми армиями. Все силы должны находиться и одних руках, считал Константин Андреевич, чтобы оперативно перенацеливать их с одних участков на другие.

О своей идее сосредоточения авиации Вершинин не раз говорил с новым командующим Южным фронтом генералом Р. Я. Малиновским, человеком вдумчивым, спокойного, уравновешенного характера. У Константина Андреевича с комфронтом установились добрые, деловые отношения. Малиновский полностью разделял мнение о том, что авиационные силы следует применять по единому плану. При постановке боевых задач он не допускал распыления усилий авиачастей фронта, был сторонником массированных ударов с воздуха на решающих направлениях.

То, что волновало Вершинина, безусловно, обсуждалось и на других фронтах. Нельзя дальше допускать, чтобы у авиации были разные «хозяева» — командующие общевойсковыми армиями и командующие военно-воздушными силами фронтов. Это затрудняло управление авиачастями, снижало их маневренные возможности, эффективность боевых действий.

Вскоре после разгрома гитлеровцев под Москвой и Ростовом-на-Дону было утверждено создание авиационных объединений нового типа — воздушных армий. В выписке из приказа Народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина от 7 мая 1942 года, переданной из Москвы, Вершинин прочел: «В целях наращивания ударной силы авиации и успешного применения массированных авиаударов объединить авиационные силы Южного фронта в единую воздушную армию, присвоив ей наименование 4-й воздушной армии... Командующего ВВС Южного фронта генерал-майора авиации К. А. Вершинина назначить командующим 4-й воздушной армией, утвердив его одновременно членом Военного совета и заместителем командующего Южным фронтом по авиации...»

— Поздравляю, — сказал Родион Яковлевич Малиновский новому командарму, — и побыстрее создавайте штаб, налаживайте управление. Снова становится неспокойно — и на земле, и в воздухе...

Вершинин пристально следил за тревожными событиями в Крыму. Сконцентрировав крупные силы танков, авиации и пехоты, гитлеровцы нанесли сильный удар по советским войскам, оборонявшимся на Керченском полуострове. В результате им пришлось эвакуироваться на Тамань. Ухудшилось положение защитников Севастополя, на позиции которых враг повел третье по счету развернутое наступление. А через несколько дней, в середине мая, сильному удару механизированной группировки врага подверглись войска 9-й армии Южного фронта.

В сложной обстановке началась работа по созданию боеспособного организма воздушной армии. Ежедневно перед ее командованием — К. А. Вершининым, комиссаром, а затем заместителем командарма по политической части В, И. Алексеевым и начальником штаба А. 3. Устиновым — возникали десятки вопросов, которые следовало решать и вдумчиво и быстро. Отражение воздушных налетов врага, удары по его войскам и аэродромам, организация базирования частей, ремонт боевой техники и многое другое требовали неустанного внимания.