Трефов, конечно, маньяк, но, как любой из этой породы, хитер, умен и очень опасен. Не ясно, отчего у него сдвиг на этой книге, но факт остается фактом: чтобы заполучить ее, он готов пытать, убивать и вообще творить черт знает что.

Кстати, о черте. Как, черт побери, мне понимать все эти истории о феях, магическом кольце и о том, что Себастьян с Даниелем — одни из тех, чье имя остерегаются упоминать ближе к ночи?

Допустим, что кольцо действительно волшебное. Я посмотрела на кольцо, и оно просияло мне в ответ, словно в подтверждение моих мыслей.

Ладно. Кольцо волшебное. Но я… Я — фея?! Он что, издевается надо мной? Какая я фея, если даже на работу устроиться не могу? Какая я фея, если ни разу в жизни не встречалась с чем-нибудь сверхъестественным и даже денег на улице не находила, за исключением того единственного раза, когда чуть не наступила в ГУМе на две десятки, на которые мы с мамой потом в том же ГУМе купили пластинку «Модерн то-кинг», набор чешских фломастеров из двадцати четырех цветов и здоровенный круглый пряник. Я никогда не видела ни НЛО, ни даже падающих звезд, хотя в школе усиленно врала, что в окно ко мне ежедневно залетает Карлсон и методически пожирает все домашние припасы.

А как я пыталась на лекции в университете силой воли заставить чихнуть преподавателя по философии? Думаете, у меня хоть что-нибудь получилось? Ничего подобного, и это при том, что он был простужен и через каждые пять минут сморкался в огромный, как простыня, носовой платок в клетку.

Нет уж! Пускай я даже могу прочесть то, что остапьные прочесть не могут, это еще ничего не значит. Может, у меня открылся третий глаз! Ну, как осложнение после гриппа. Заговорила же какая-то женщина по-старофранцузски после того, как ей на голову упал кирпич. А грипп иногда бывает похуже всякого кирпича, особенно для головы.

И потом, нельзя же быть феей и не знать об этом! А я совершенно не чувствую себя ничем в этом роде. Так что никакая я не фея, не надо чушь пороть.

Но вот Себастьян и Даниель… Тут я озабоченно прикусила нижнюю губу. Чем больше я о них думала, тем больше слова Трефова казались мне похожими на правду и тем неспокойнее становилось у меня на душе.

Не то чтобы я имела что-нибудь против нечистой силы, поскольку никогда ни с чем подобным не сталкивалась. Если только в книгах… А в книгах ее представители зачастую оказывались довольно симпатичными, уж, во всяком случае, гораздо лучше людей. Однако, как выяснилось, во мне еще были живы предрассудки, и мысль о том, что я поступила на службу к силам зла, какими бы милягами они ни прикидывались, была мне неприятна. К тому же Себастьян… Ох нет, не надо… Как говорила одна симпатичная американка, жертва метеорологии: я подумаю об этом потом.

А если думать не о чувствах, а о собственном спасении, то с этой точки зрения было бы весьма неплохо, если бы детективы оказались демонами или кем-нибудь в этом духе, потому что мне нужна помощь, и поскорей. Самой мне из этой передряги не выбраться…

Но куда же подевалась распроклятая книга, вот в чем вопрос! Я спрятала ее в рюкзак, когда была в кабинете у Себастьяна…

Дьявол! Уж не мои ли любимые сыщики вытащили у меня книгу, пока мы с Надей ждали их внизу?

— Если выберусь отсюда целая и невредимая, не знаю, что с ними сделаю, — беззвучно прошептала я.

Эти мысли промелькнули в моем мозгу всего за несколько секунд. При этом я не бездействовала — сначала попыталась развязать узел самостоятельно, а поняв, что это нереально, принялась осматривать комнату в надежде увидеть что-нибудь подходящее, желательно острое, чтобы разрезать веревку. Тревога насчет того, что за мной наблюдают, разумеется, меня не покидала, но не предпринять попытки к освобождению было бы с моей стороны непростительной глупостью.

Однако никаких острорежущих предметов в комнате, к моему огорчению, не оказалось. Тогда я решила взять антикварный звездный глобус и, разбив им окно, убить разом двух зайцев — получить некоторое количество стеклянных осколков с острыми краями и выход на волю.

Но едва я успела подойти к глобусу, как штора на двери вновь зашуршала. Я ожидала увидеть Трефова, но ошиблась — в комнате появился здоровенный детина с разбитой скулой, что придавало дополнительный шарм его бандитской роже. Самое неприятное, что я узнала в нем одного из карауливших Пауля возле книжного магазина. Тот самый, который так нелюбезно отказался сообщить мне время.

— Ну что, мымра, допрыгалась? — Злорадная ухмылка сделала разбитую рожу еще менее симпатичной.

Такое обращение показалось мне обидным, но времени на выяснение отношений не было. Я схватила глобус обеими руками и, размахнувшись, со всей силы двинула детину по голове.

К сожалению, сил оказалось не слишком много. К тому же затекшие руки плохо меня слушались. Глобус со звоном ударился в лоб детине, но тот, к моему глубокому разочарованию, не упал и даже не охнул, только злобно оскалился, одним движением выхватил у меня глобус и бросил его мне за спину, на диван.

— Ну, коза безрогая, твое счастье, что Маэстро велел с тобой осторожно обращаться! — прорычала «разбитая морда», стиснув мой локоть так сильно, что я невольно взвыла от боли. — А то бы я тебе так накостылял — мало бы не показалось! Пошли со мной и не рыпайся, а то забуду, что Маэстро говорил, и двину пару раз по репе.